Татьяна Русуберг - Глаза ворона
Арбитр поднял правую руку, и все замерло: в Минере наконец воцарилась тишина. Но даже в этой тишине по-прежнему пульсировал одному Каю слышный ритм. Рука упала, и трибуны огласились дружным воплем, приветствуя начало боя. Молот поднял длинный прямоугольный щит, защищая корпус, и шагнул навстречу противнику, замахиваясь мечом. Слепой улыбнулся и бросил учебный щит на песок.
— Ну, что там, что?
— Да не орите вы, и так ничего не слышно!
— Перо сказал, он бросил щит.
— Кто? Молот?!
— Да нет же, дурень, Слепой! Заткнись лучше и слушай!
При последнем известии Токе, забившийся в дальний угол и убеждавший себя в том, что происходящее сейчас на арене его нисколько не интересует, вскочил и затоптался на месте. Он разрывался между желанием повиснуть на решетке вместе с остальными товарищами, чтобы не упустить малейшие подробности поединка, и чувством стыда, гнавшим его обратно в его одинокое убежище. Был ли Кай психом или просто вруном, сейчас он находился в смертельной опасности. И Токе ничем, ну совершенно ничем не мог ему помочь! Не мог, а еще совсем недавно — не хотел… Не в силах ни на что решиться, парень в растерзанных чувствах застыл посреди помещения и навострил уши.
— Белобрысый умнее, чем я думал, — рассуждал вслух Волк. — Согласно кодексу, если гладиатор теряет в бою щит, противник тоже должен бросить свой. Но Слепой сам отказался от защиты…
— Ха! Будто он что-то мог сделать этой корзинкой! — перебил кто-то из новобранцев. На него тут же зашикали, но Волк продолжал, будто ничего и не слышал:
— Теперь все зависит оттого, как рассудит арбитр…
— Молот бросил щит! — возбужденно возвестил Перо, не отрываясь от оккупированного им окошка.
— Что?! Ура! Арбитр в законе! — тут же раздался хор из-за решетки.
— Это не арбитр! — Перу пришлось повысить голос, чтобы перекрыть возбужденные вопли. — Молот сам. Играет в благородного… «Черепаха» атакует!
Волк поспешил приникнуть к отдушине рядом с товарищем:
— Слепой уворачивается! Еще атака! Еще! И снова… Молот начинает злиться! Пацан ускользает от него, как песок между пальцев!
Перо добавил лирики:
— Гы! Если кто тут слепой, так это «черепаха»! Глянь, глянь! Мальчишка у него за спиной! Дразнит бандерлога…
— Клянусь Вечным Солнцем и Ягуаром, его воплощением! Терция! Квинта! Щенок танцует с этим увальнем! — Волк так втиснулся в узкое оконце, будто старался вылезти наружу.
— Иди ты… Не видел бы сам, ни за что не поверил! — присвистнул Перо. — И где он нахватался? Новобранец ведь зеленый…
— Кхм-кхм, нельзя ли поближе к теме? — поднял палец Аркон, выражая общее мнение запертых за решеткой.
Но тут Перо и Волк одновременно разразились потоком бессвязных междометий и выкриков:
— Да! Да! Так его! О, теперь он рискует!
— Рискует?! Да он прет прямо на меч! Еще немного, и Молот отхватит эту его косицу вместе с дурной головой!
— Да, он играет с огнем… Но у него здорово получается! Давай! Еще раз! Да, так!
— Кто? Кого? Что там происходит? — затрясли решетку новобранцы.
Не отрывая взгляда от отдушины, Волк, сжалившись, пояснил:
— Слепой сокращает дистанцию. Умный ход — продолжай он избегать контакта, и его принудили бы Хранители… Он позволяет «черепахе» подойти близко и в последний момент уворачивается из-под лезвия. Опасная игра, но она заводит публику. Только послушайте это!
В приглашении Волка не было необходимости. Токе и остальные новобранцы чувствовали вибрацию над своими головами: это тысячи зрителей колотили пятками в пол, приветствуя каждый поворот боя, которым, если верить Волку и Перу, всецело управлял Кай. Вдруг Перо ругнулся сквозь зубы. Снаружи донесся многоголосый вопль, в котором смешались торжество и разочарование. У новобранцев вытянулись лица:
— Что? Что там теперь?
Токе боялся услышать ответ, и все же он еще надеялся… «Молот! Победитель!» — донеслось до него через бойницу окна.
— Слепой упал. — Голос Волка звучал глухо. — Мне плохо видно отсюда, но, кажется, у него грудь в крови.
Токе закрыл глаза.
Молоту уже начинало казаться, что он сражается с бесплотным духом, когда его коронный удар достиг цели. Этот удар, который он сам называл «поцелуй смерти», еще никому не удавалось отразить. Молот знал это: именно «поцелую» он был обязан тремя из своих четырех побед. Когда проклятый альбинос упал навзничь и залился кровью из рассеченной груди, Молот облегченно вскинул меч, отдавая публике салют победителя. Давно пора: его руки уже начали гудеть, ноги подрагивали от усталости.
Внезапно краем глаза он заметил движение; по трибунам пронесся удивленный вздох. Узкие отверстия в шлеме ограничивали обзор, и Молоту пришлось повернуться всем корпусом, чтобы увидеть противника. К его изумлению и досаде, тщедушный мальчишка снова стоял на ногах, все еще сжимая в руке свою деревяшку. Его грудь, которую удар должен был вскрыть, как устрицу, покрывала кровь, но поперечная рана не выглядела ни особенно опасной, ни глубокой. Хуже всего было то, что ни боль, ни потеря крови, казалось, не произвели на альбиноса никакого впечатления. Напротив: глядя Молоту прямо в глаза, мальчишка провел ладонью сначала по ране, а потом — по своему лицу, вымазав его красным ото лба до подбородка.
Публика восхищенно ахнула и разразилась аплодисментами. Проклятый альбинос улыбался; острые зубы сверкали на жуткой кровавой маске с черными провалами глаз. Молот был не из пугливых. Он привык наводить ужас на своих врагов и наслаждался мгновениями их смертельного страха и агонии. Но в этот момент впервые в его душу закралось подозрение, что этот бой может закончиться иначе, чем он ожидал.
Сомнение противника было очевидно для Слепого, хотя он не мог видеть глаз церруканца за узкими прорезями шлема. Невидимые узы связали их с начала поединка: Кай не чувствовал боли в рассеченных мускулах груди, но каждое душевное движение врага было для него так же ясно, как свое собственное. Колебание в сердце Молота сказало ему, что момент действия наступил.
Кай прыгнул вперед. «Черепаха» инстинктивно взмахнул мечом. Слепой проскользнул под свистнувшим в воздухе лезвием, перекатился по песку за спину противника и подхватил брошенный Молотом щит. Когда «черепаха» развернулся к противнику лицом, его меч встретило обитое железом дерево. Молот обрушил всю свою мощь на неожиданную преграду, вставшую между ним и неуловимым врагом. Из последних сил Кай держал чудовищные удары, слыша, как трещит прочное дерево щита; чувствуя, как расходятся оковывающие его стальные пластины. Еще пара подобных атак, и щит не выдержит, разлетится в щепы. Но он не собирался ждать так долго. Прикрытие щита понадобилась ему, только чтобы подобраться к противнику на длину деревянного меча, бывшего намного короче Молотова.
