Анатолий Нейтак - Попытка говорить 3. Нити понимания
- Чего стоим, кого ждём?
Онлус Хиом вздрогнул. Рильшо – на мгновение закаменел, точно вышедший на ночное шоссе олень в свете галогенных фар.
- Рин?!
- Не совсем. Одно из тел-отражений.
- Это как?
- Полезный инструмент для желающего находиться во многих местах сразу, занимаясь при этом многими делами. Сьолвэн использует… отдалённо схожую технику. Но – к делу.
Онлус снова вздрогнул. Рильшо покосился на тлеющее сквозь дыру в небе злое сияние и, проведя несложный расчёт (раз Рин позволяет себе рассылать "тела-отражения", значит, битва с риллу идёт более чем успешно), спросил:
- Чего хочет от нас великий?
Нежданный гость смерил красноречивым взглядом поочерёдно обоих беглецов, потом кучу прихваченных ими "трофеев", дёрнул углом рта…
- Ничего.
И – исчез. Так же мгновенно и беззвучно, как появился.
"Таракан под тапком", – подумал Онлус. На коллегу-магистра он старался не смотреть и даже скроил невозмутимую мину, но себя-то не обманешь… "Я – паршивый таракан!" О чём думал Рильшо, осталось неизвестно. Но именно он направил полёт облака обратно. А Онлус возражать не стал.
Бывшие Ночные Шипы возвращались в Ирван.
Возвращался будущий ученик Сьолвэн, создатель уникальной школы "тёмных" химерологов и "тёмных" же целителей. Возвращался авантюрист и экспериментатор, будущее которого тихо расслаивалось на несколько равно интересных путей. В промежуточном итоге одного из которых в Аду становилось одним Князем больше, на другом возникало философское течение "всеобщего симбиоза", а на третьем в Ирване появлялся ещё один высший маг, посвящённый Ветра Ночи.
Рильшо и Онлус возвращались домой, и танец вероятностей изменялся сообразно их решениям.
Когда Энвери Демоноборец потерял из виду остальных, он не прекратил попыток убрать из реальности странную мглу. Удары Крыльями следовали один за другим; и в некий момент Энвери совершенно явственно ощутил, что мгла нанесла ему ответный удар. Сзади, предательски. Удар этот не отличался особой изощрённостью, да и по вложенной энергии уступал любому из выпадов риллу многократно. Ничего болезненного, ничего опасного.
Но плевок вслед тоже не болезнен и не опасен. Да только не отреагировать на него…
- Где ты?! – рявкнул Энвери, разворачиваясь. Точнее, пытаясь развернуться: во мгле, что нагнал Рин Бродяга (а кто ж ещё?), никак не получалось определить, чем одно направление отличается от всех остальных. Разворот назад ничем не отличался от полного разворота на месте. Или от сальто – что прямого, что обратного.
Вместо ответа в спину снова прилетело заклятье: квинтэссенция тягучей вязкой липкости, бесплотная, но мерзкая. Никакая паутина, никакой клей не пристали бы к щитам риллу. Но творец заклятья с успехом смешал несочетаемое, заставив бесструктурную и бесплотную массу липнуть к активной магии. Или, может, всего лишь очень, очень качественно имитировать это – пойди, отличи от реальности по-настоящему добротную иллюзию!
Щиты Энвери вспыхнули от гнева хозяина, как от аннигиляции. Без толку. Чужое заклятье отказывалось гореть даже в сверхжарком огне. Откуда-то – как будто разом со всех сторон – до риллу донёсся перекатывающийся короткий смешок. Энвери мало общался с людьми, и сам чаще всего походил на чешуйчатого змеекентавра. Но язык эмоций универсальнее языка слов, а ламуо гарантирует, что владеющего им поймут правильно. Мгновенно разъярившись без малого до утраты самоконтроля, риллу швырнул в предательскую мглу самонаводящийся сгусток энергии, способный насквозь – и не один раз – прожечь скальную плиту любого домена.
Менее секунды спустя сине-туманная тьма изрыгнула ответ такой мощи, что стало ясно: игры кончились.
- А вот это неглупо, – сказала Глеанх. – И весьма искусно.
- Всё ради вашего развлечения, – шепнул туман. Ни ощутить, ни вычислить направление шёпота не получалось. Риллу превратилась в одно большое ухо, до предела замедлив бешеное вращение своего метельно-вихревого тела, но всё равно не преуспела.
- И чем закончится твоя… развлекательная программа?
- Она не закончится до тех пор, пока мои Нити понимания не коснутся каждого из пришедших незваными.
- Не слишком ли смелое утверждение?
- Не знаю, слишком или нет. Но вы, очевидно, пришли демонстрировать силу – и как может радушный хозяин отпустить вас без адекватного ответного дара?
Глеанх снова ускорилась. Метельный вихрь одной из старейшин превратился в набрякший угрозой смерч, в сплав дикой свободы и разумного самоограничения. Невозможно было не восхититься столь явно проявившейся сущностью риллу…
Ну и что? Люди восхищаются тиграми, но это не мешает им убивать больших полосатых кошек и отлавливать их для зоопарков. Глеанх не сделала мне лично ничего плохого. Но если бы она не хотела, как минимум, посмотреть на драку возомнивших смертных с превосходящей Силой, она не появилась бы здесь. Злое намерение или скука бессмертной – какая мне разница?
Я намерен вылечить и то, и другое.
Происходящее, пожалуй, можно довольно точно сравнить с избиением слепцов. Злой мальчишка с хлыстом – точнее, целая банда мальчишек; с другой стороны – кучка сильных, но беспомощных взрослых. Удары, сыплющиеся неизвестно откуда, мерзкая угадайка (следующий удар придётся по лицу, по спине или по ногам?), беспомощные попытки дать сдачи, приводящие лишь к тому, что слепцы бьют друг по другу, порой сплетаясь в рычащий и размахивающий конечностями ком на полу…
Вот только сравнение это, неплохо отражая внешнюю сторону процесса, ничего не говорило о его сути. А меж тем я не лукавил, отвечая Глеанх: именно прикосновение Нитями понимания ко всем риллу служило критерием достаточности в этой "драке", более похожей на избиение. Смерть, раны, вообще причинение вреда не являлись целью.
Нет. Я намеревался постичь "гостей" как можно точнее. По отдельности и всех вместе.
Тяжкая задача! Почти неохватная, почти неподъёмная. Риллу для любого из направлений понимания, даже риллу неполноценные – объекты ещё те.
Но именно такая задача требовалась мне, чтобы забыться. Хотя бы на время.
- Логашт. Гаргленз.
- Сьолвэн?!
Логашт промолчал. Происшедшее (и всё ещё происходящее, которое ещё невесть чем закончится) резко и навсегда отучило его от вылезания вперёд с инициативой. Да он и вообще никогда не отличался свойством, которое у человека назвали бы импульсивностью.
- Говоря строго, – сказала Ангел, – я не являюсь Сьолвэн. И даже частью её меня можно назвать с большой долей условности…
На протяжении этой не слишком длинной речи Гаргленз атаковала её трижды. Безыскусно, зато мощно и довольно быстро. Увы ей! Ангела всё это даже прервать реплику не заставило.
