Кэрол Берг - Сын Авонара
Д'Натель проехал первым, пригнувшись в седле, чтобы не задеть головой о камень, и исчез за выступом. Я направилась следом. Припав к рыжеватой гриве Шипа и умоляя коня прижаться как можно ближе к скале, настолько, насколько позволит нависающий валун.
Когда я обогнула выступ, шум, становившийся громче с каждым шагом, превратился в рев, все самые страшные участки пути показались ерундой, когда я увидела источник этого рева. В конце расселины поднимался красно-серый утес, гранитное подножие обледенелых пиков, расходящихся во всех направлениях, насколько мог видеть глаз. Из разлома в скале с ревом обрушивался водопад, неся массы воды в долину, далеко вниз, в реку, которая отсюда казалась узкой лентой. Послеполуденное солнце играло на окутывающих водопад брызгах, соединяя края ущелья изумительной двойной радугой.
Д'Натель остановился в нескольких шагах впереди меня.
— Это должно быть здесь, разве не так?
— Думаю, да, — ответила я. Ни один дж'эттаннин не устоял бы перед такой красотой.
— Может быть, меня послали сюда ради этого. Я никогда не видел ничего подобного. — За восторгом, звучащим в его словах, таилась такая тоска и такое одиночество, что и камень бы смягчился.
— Проклятая тварь! Предательская кляча! Крики раздавались у нас за спиной. Баглос стоял под нависающим валуном, заглядывая за угол и размахивая руками. Полярной Звезды не было.
— Баглос, что случилось? — закричала я.
— Презренный сын зидов, должно быть, уже на пути в Йеннету. — Дульсе брел к нам по крутому подъему. — Объезжать валун было так страшно. Я спешился, чтобы пойти самому, а конь испугался. Вырвал поводья у меня из рук. О мой принц, что за дурак достался вам в Проводники.
Я не могла не согласиться. Перед нами долгий трудный путь, несложно понять, насколько шатки наши позиции. Даже если кто-то из нас возьмет Баглоса в седло вторым, непреложный факт — почти все наши припасы едут в Йеннету. Прямо в лапы зидам. Все…
— Баглос, а дневник тоже в твоих сумках?
Дульсе, казалось, вот-вот умрет.
— Самое неприятное, — произнес Д'Натель.
— Хуже, чем самое неприятное, — заявила я. — Я помню подсказки и схему, но что, если она понадобится нам? Что, если мы поняли что-то неверно и нам придется начинать сначала?
— Я знаю лишь один способ вернуть коня, — сказал принц.
Конечно же магия. Позвать Полярную звезду обратно.
— Ты не можешь так рисковать.
— Дневник не должен попасть в руки тех, кто преследует нас. Даже если по какой-то случайности то, что я сделаю, не выведет их на наш след, они могут расшифровать карту. И узнать то, чего знать не должны.
Баглос, молчаливый и потрясенный, прижимал руки к груди, переводя черные глаза с принца на меня и обратно.
Как он уже делал на развалинах старинного замка, Д'Натель закрыл глаза, слегка шевельнул пальцами и прошептал имя коня. Потом уселся на тропинку ждать, прихлебывая воду из фляги и свесив ноги в головокружительную бездну внизу. Я чувствовала себя увереннее, прижимаясь к утесу, и была слишком взволнованна, чтобы сидеть.
Прошло немного времени, и конь спокойно вышел из-за валуна, словно возвращаясь с пастбища в конюшню к вечернему овсу. Когда мы снова отправлялись в путь, плечи принца поникли.
— Как ты? — спросила я.
Он покачал головой, на миг привалился к коню, прежде чем устало сесть верхом.
— Нас снова преследуют.
Хотя принц ни в чем не упрекал его, Баглос молчал. Он ехал, напрягшись, глядя вперед, его привычная живость исчезла.
Послеполуденное солнце прогревало рыдающую стену утеса, мы уже почти позабыли, как дрожали утром. Подъем казался болезненно медленным, особенно теперь, когда враги снова шли по нашему следу.
Ближе к вечеру мы подъехали к водопаду, последний крутой подъем закончился широким уступом прямо под ревущим каскадом. Я забилась в тень, наслаждаясь ледяными брызгами. Баглос, чьи черные волосы и борода были покрыты капельками воды, заговорил, перекрикивая шум воды:
— Что теперь? Неужели мы ехали не тем путем? Я не вижу дороги.
— Должно быть, туда, — сказал Д'Натель, указывая на крутой скат, ведущий к вершинам утесов далеко над нами. Скат был даже круче, чем последний отрезок пути, и мокрый из-за близости водопада. Нечего и думать, что лошади смогут подняться по нему. Даже человеческим ногам и рукам сложно не сорваться.
— А не настало ли время для новой подсказки? — спросил Баглос. — «Когда стена рождает поток, мудрее быть кроликом, а не рыбой и не козой». Что бы это значило? Кажется, подходит, по крайней мере часть про стену, рождающую поток.
— Едва ли здесь можно выбирать способ, — заметил принц. — Выбор, должно быть, наверху, там у нас будет возможность пересечь реку, как рыба, забраться на гору, как коза, или найти еще какой-нибудь путь. Путь «кролика», что бы это ни значило.
Я не представляла, как дж'эттанне могли подниматься наверх по этому склону. Они хотели сделать подступ к крепости трудным, да. Тайным, да. Спрятанным от чужих глаз, верно. Но не невозможным. Обследовав уступ, мы не нашли признаков моста, ведущего на другую сторону ущелья, откуда подъем казался более легким.
Баглос уже суетился вокруг сумок, перечисляя себе под нос, что нам придется нести, а что можно оставить вместе с лошадьми, и не нелепо ли, что после возвращения Полярной Звезды, навлекшего на нас опасность, приходится оставлять его и отправлять вниз. Когда он достал дневник, я выхватила его из маленькой ручки дульсе и убрала в карман. Не хочу снова потерять его.
Расстроенная, я сидела под стеной, мусоля кусок черствого хлеба. Д'Натель сел рядом со мной, не отрывая глаз от орла, кружившего в теплых потоках воздуха над водопадом.
— Наверное, настала пора идти мне одному, — произнес он тихо.
— Ты же не посмеешь…
— Понимаю, глупо надеяться, что ты согласишься. Ты скорее затопчешь меня своим конем, чем поведешь его вниз, разве нет?
Проблеск веселья на лице принца пригасил мое раздражение.
— Именно так.
— Я очень не хочу втягивать тебя в это… чем бы оно ни было. И не потому, что ты женщина, не потому, что ты неспособна. Напротив, — его глаза внимательно изучали мое лицо, — я думаю, этот мир лишится большой доли своего очарования, если ты перестанешь быть его частью. — Он слегка покраснел и перевел взгляд на водопад.
— Спасибо, — выдавила я.
Глупо и самодовольно, но ничего другого я не придумала. Наверное, следовало засмеяться и обратить все в шутку, поддразнить его и еще больше — себя. Всего несколько недель прошло с тех пор, как я пыталась найти способ избавиться от него. Всего несколько дней, когда я первый раз признала, что он вызывает не только раздражение и жалость. Он менялся так быстро, словно всякий раз сходила ненужная кожа, обнажая новый характер и нового человека.
