Кэрол Берг - Сын Авонара
— Полагаю, все прояснится, как и в случае с остальными подсказками.
Мы проехали пол-лиги, и река в полной мере выполнила то, чем угрожала накануне. Тропа исчезла, вода разлилась по всей ширине ущелья. Сначала идти было легко, прозрачная вода лишь покрывала копыта коней, каменистое дно хорошо просматривалось. Но когда я вслед за Д'Нателем обогнула острый выступ скалы, то увидела, что вода доходит ему почти до колена.
— Держись справа, — прокричал он, когда ледяная вода коснулась моих подошв. Повторив его слова Баглосу, я следила одним глазом за принцем, а вторым — за Огненным Шипом, стараясь точно выполнить приказ.
Целый час мы брели по ледяной воде, которая то опускалась по щиколотку, то поднималась по колено. Ноги потеряли чувствительность, я похлопывала Огненного Шипа по шее, обещая ему овес и сено зимой, если сейчас он вынесет меня отсюда. Я не видела, Полярная Звезда шагнул в омут или же Баглос сам выскользнул из седла. Я только услышала плеск и крик о помощи у себя за спиной.
— Д'Натель! — закричала я, разворачивая Шипа к Баглосу, который в панике колотил по воде. Д'Натель быстро развернулся, нырнул в реку с седла и мощными гребками приблизился к барахтающемуся в воде дульсе. Обхватив его за грудь, принц потащил Баглоса обратно через омут, плыл, пока не стало возможным упереться ногами в дно, затем брел по грудь в воде, вышел и перебросил промокшего слугу через седло своего терпеливо ожидающего гнедого. Испуганный конь Баглоса выбрался на мелководье. Я изогнулась в седле, чтобы схватить его за поводья, пока он не ускакал обратно в расселину. Все происшествие заняло какие-то минуты, я с облегчением наблюдала, как гнедой выбрался из воды на сухой берег уже за следующим поворотом.
Вскоре мы все втроем выливали из башмаков воду и растирали онемевшие ноги. Промокший Баглос дрожал, потому что утренние тени не сохраняли и капли тепла предыдущего дня.
— Не понимаю, что произошло, мой господин, — говорил он. — Перед глазами потемнело, и все перевернулось.
Д'Натель посмотрел на меня.
— Мне придется развести для него огонь.
— Нет, посмотри. — Я указала на стену ущелья. Мы вовремя выбрались. Лучи утреннего солнца, так заманчиво сиявшего над стеной ущелья, наконец-то добрались до дна. — Иди на те камни, Баглос. Выжми одежду и посиди на солнце, тогда Д'Нателю не придется рисковать, прибегая для тебя к магии.
Дульсе возмутился.
— Чтобы я просил своего господина рисковать ради меня? — проговорил он сквозь стучащие зубы.
— Нет конечно. Я не это хотела сказать.
Привязывая лошадей к иве, растущей из плачущей стены, я увидела привязанную к седлу Полярной Звезды сумку. Надеясь загладить впечатление от неудачной фразы, я вытащила серебряную флягу дульсе и протянула ему.
— Это не поможет?
Баглос выхватил у меня флягу.
— Нет, женщина, не эту! Эта не для… Эта только для самых крайних случаев. Сейчас нужна другая. — Он засунул флягу обратно в сумку и вытащил другой сосуд, попроще. Отпил глоток и передал по кругу.
Мы выжали одежду, и каждый нашел себе место на солнце. Д'Натель застонал от наслаждения, вытянувшись на камнях и закрыв глаза. Я сидела, привалясь спиной к скале, подставив лицо солнцу и наблюдая за ручьями, стекающими с моих башмаков.
— Во всем этом есть только один положительный момент, — заметила я, — все это очень похоже на купание. Было бы чуть теплее, я сама бы туда нырнула.
— Купание! — с отвращением повторил Баглос, промокая влажную рубаху краешком одеяла. Погружаться в воду чрезвычайно нездоровая привычка. Ощущаешь только холод. Не понимаю тех, кто это любит. Мой дядя Балзир говорил, что подобные упражнения могут уменьшить рост человека. Дульсе не практикуют купаний.
— Дассин, должно быть, одобрял купания, — сонно произнес принц. — Кто-то вечно заставлял меня лезть в воду.
Мы с Баглосом удивленно переглянулись. Принц, кажется, не вполне осознавал, что говорит.
— Наверное, он многое заставлял тебя делать, если ты был таким непослушным ребенком, как рассказывает Баглос, — предположила я.
— Многое: не бегай, не спорь, не дерись со мной, помолчи. Будь осторожен. Дай я покажу. Читай… думай… пятьдесят поколений. Мы ошибались… ответ здесь, лежит на поверхности. Наши враги не дремлют. Смотри вглубь, внутрь…
Я замахала взволнованному Баглосу, чтобы он молчал, и негромко задала следующий вопрос.
— Но он был добр к тебе. Он ведь не бил тебя, как прежний Наставник… Экзегет, да?
— Да и нет. Его голос был добр. Он был мудр, как мой отец. Он шутил, но был таким жестким, неумолимым. Вечно было это «однажды», — Д'Натель бормотал все медленнее, — однажды все прояснится. Однажды твой дар изменит все. Но как долго ждать, — слова превратились в долгие вздохи, — долго ждать в темноте. Почему так долго, Дассин? Отпусти меня. Ради небесной любви, пусти… а…
Д'Натель подскочил, разбуженный собственным криком. Краска смущения залила его лицо.
— Должно быть, я заснул. Огни ночи… — Он яростно потер голову. — Ты высох, дульсе? Нам пора в путь.
— Я готов выполнять приказы, мой господин. После того как мы услышали крик души принца, вести обыденные разговоры не хотелось. Я размышляла, были ли его слова истинными воспоминаниями или же навеянными сном воспоминаниями о том, что он слышал от Баглоса, Дассина и меня. Что может сниться, когда тебя лишили личности?
Следующий поворот реки, и все воспоминания Д'Нателя выскочили из головы, третья подсказка Автора лежала перед нами, на самом виду. Тропа, по которой мы двигались, уходила дальше во мглу, но шагах в пятидесяти за поворотом от нее отходила еще одна тропа, резко поднимающаяся по правой стене расселины. Где-то вдалеке за пределами нашей видимости слышалось приглушенное бормотание ветра или воды.
— «Поднимись по древнему лицу, которое рыдает», — изумленно произнес Баглос.
Я перевела дыхание. Высота не пугала меня так, как темнота, но раньше мне не приходилось делать ничего подобного. Будет ли там место спешиться, если вдруг придется?
— Я снова полагаюсь на тебя, — прошептала я Огненному Шипу, поглаживая его по шее.
Мы медленно двигались, не прекращая разговаривать с конями. Путь, разлом в выщербленной скале, был шире, чем казался снизу, в некоторых местах лошадь даже могла развернуться, но он был не настолько широк, чтобы задерживаться хотя бы на одно лишнее мгновение. Я не удивилась бы, если бы дорога обрушилась в никуда за первым же утесом. И мне показалось, что мои худшие ожидания оправдались, когда мы приблизились к выступу, над которым нависал огромный валун, за ним не было видно ничего, кроме пустоты.
