Аврам Дэвидсон - Феникс и зеркало: Роман, новеллы
То же самое чувство он испытал теперь.
Помимо ошеломления, паники и недоверия он почувствовал еще и раздражение. Потому что со всей остротой понял, что повторяет сцену из старой кинокартины. Сцена почти точно воспроизводила бы реальность (кино), окажись на нем потрепанная форма, и ему захотелось не то заплакать, не то захихикать. Исключительно из приверженности к сценарию он довел этот фарс до конца: принялся бродить по пустым комнатам, звать обитателей, спрашивая, нет ли кого в доме.
Никого не было. Не было ни письма, ни записки, ни даже надписи «Кроатан», вырезанной на дверном косяке. Однажды, среди сгустившихся теней, ему послышался какой-то шум, и он стремительно обернулся, смутно надеясь увидеть ослабевшего м-ра Бенсона со светильником на свином жиру в руке или, может быть, престарелого негра, который со слезами в голосе скажет: «Масса Боб, эти янки, они весь хлопок пожгли…» Но там ничего не оказалось.
Он поднялся на крыльцо соседнего дома и обратился с расспросами к пожилой даме, сидевшей в кресле-качалке. «Ну, мне уж точно ничего не известно, — сказала она капризным, тонким, как бумага, голосом. — Я видела, как они садились в машину, все приодетые, и спросила: „А куда это вы все едете, Хэйзел?“ („Хэйзел?“ — „Хэйзел Бенсон. Вы, кажется, говорили, будто знакомы с ними, молодой человек?“ — „Ах да. Да, конечно. Продолжайте, прошу вас“.) Ну, я сказала: „Куда это вы все едете, Хэйзел?“ А она сказала: „Настало время перемен, миссис Мейчен“. И все они рассмеялись, замахали руками и уехали. А потом пришли какие-то люди и все упаковали и увезли на грузовиках. Вот! „Куда же они все уехали?“ спросила я у них. И что вы думаете, хватило у них простой любезности, чтобы сказать мне, ведь я здесь пятьдесят четыре года прожила? Ни словечка. Ох…»
Полагая себя безгранично коварным, Боб небрежно бросил: «Да, я знаю, какую компанию вы имеете в виду. Перевозчики О'Брайена».
— Я не имела в виду «Перевозчиков О'Брайена». С чего вы это взяли? Они были из «Семи Сестер Себастьяна».
Больше Бобу Розену ничего не удалось разузнать. Расспросы в других домах либо заканчивались ничем, либо приносили такие, по-видимому, важные сведения, как: «Китти сказала: „Вот твои бигуди, они ведь мне больше не понадобятся“. „Да, я как раз накануне разговаривал с Бартом старшим, и он сказал: „Знаете, пока не придется взглянуть наверх, чтобы увидеть небо, так и не поймешь, что тебя заела рутина“. Ну, эти Бенсоны всегда несколько странно изъяснялись, и я не обратил внимания, пока…“ и: „Я сказал Бентли: „Гад, не сгонять ли нам завтра в Вильямсбридж, произведем осмотр мочалок?“ А он сказал: „Нет, Гад, мне завтра не до этого пейзажа, мои предки вывесили на доску объявлений совсем другой плакат“. Так что я сказал: „Уй-вы“, и дальше я узнаю…“
— Того самого?
— Приятель, ты же ни бельмеса в этом гадючьем языке не рюхаешь, верно? У его родственников, понимаешь, у них были другие планы. Они и в самом деле свалили, верно?
И в самом деле. Поэтому вот он. Боб, аккуратный, приодетый, благоухающий, а пойти некуда и денег полный карман. Он окинул взглядом улицу с рядами деревьев и заметил в двух кварталах неоновую вывеску. «У Хэрри» — сверкало там (зеленые буквы). «Бар и Гриль» (красные).
— А где Хэрри? — спросил он женщину средних лет, стоявшую за стойкой.
— На собрании ложи, — сказала она. — Он скоро вернется. У них на сегодня никакой работы нет, только дела. Что будем пить?
— Бушмилл с содовой и льдом, — сказал Боб. Он попытался вспомнить, где в последний раз слышал эти слова. В баре было прохладно. И тогда он вспомнил и содрогнулся.
— Ох, как плохо, — простонал Стюарт Эммануэль. — Похоже, совсем плохо… И вам не следовало самому обращаться к перевозчикам мебели. Теперь вы, вероятно, замутили воду.
Боб повесил голову. Его попытки извлечь сведения из «Семи Сестер Себастьяна» — все с седыми усами и явно близнецы — закончились полным провалом, это бесспорно. А ему постоянно виделось лицо Китти Бенсон, обрамленное золотыми волосами, словно нимбом из солнечного света, и в ушах его все звучал золотой голосок Китти Бенсон.
— Что ж, — сказал Стюарт. — Я из кожи вон вылезу. — И, несомненно, вылез, но этого оказалось недостаточно. Ему пришлось признаться во всем Энхалту. А Энхалт, совершив несколько бесплодных усилий, сообщил обо всем Мэку с милой и более растерянной, чем обычно, улыбкой. Мэк бросил на поиски все force majeure [141] организации Дж. Оскара Резерфорда. И они раскопали пару сведений.
Сведение. У «Семи Сестер Себастьяна» имелся только адрес дома на Перчэс Плейс, а вся мебель оказалась у них в несгораемом складе, причем за хранение уплачено за два года вперед.
Сведение. Владелец дома на Перчэс Плейс сказал: «Я им сообщил, что мне предложили купить этот дом, но я его не продам, если они согласятся с повышением квартплаты. А потом мне вдруг пришли по почте ключи».
«Литтл и Харпи», равно как и «Сыновья Скриббли» сообщили: Элт и Барт младший сказали, что уезжают, а куда, не сказали, вот и все.
— Может быть, они отправились куда-нибудь в поездку, — предположил Стюарт. — Может быть, они вернутся в непродолжительном времени. У Энхалта во всех издательствах есть свои люди, может, он что-нибудь узнает.
Но прежде чем Энхалту удалось что-нибудь узнать, Мэк решил, что узнавать уже больше нечего. «Я целиком и полностью умываю руки, — заявил он. — Это бессмысленная затея. И вообще, где вы только набрались таких идиотских мыслей?» И улыбка Филлипса Энхалта угасла. Прошли недели, месяцы.
Но Боб Розен так и не оставил надежды. Он побывал в отделе Народного Образования, выясняя, нет ли там анкеты Бентли, ее копии или данных о переводе. Он все время маячил на улице Нассау и больше всех докучал торговцам, которые специализировались по выпускам Псевдо-Арабских авиаконвертов в надежде, что м-р Бенсон, возможно, сообщил им о своем местонахождении. Он снес часы в ломбард, и это позволило ему угощать гамбургерами и пиццами гадюк, а ухоженных молодых людей и барышень только-только из Беннингтона [142], которые идут работать в наши ведущие издательства, бесчисленными порциями шотландского виски с бесконечным льдом. Он…
Короче говоря, он возобновил поиски, которыми занимался когда-то Питер Мартенс (Старина Пит, Тихарила Пит). Он разыскивает истоки Нила. Удалось ли ему хоть что-нибудь найти? Ну да, собственно говоря, удалось.
Странную природу цикличности совпадений кто-то подытожил в классическом высказывании о том, что можно жить годами, вовсе не встречая одноногих мужчин в бейсбольной кепке, а потом повстречать троих за один-единственный день. Так случилось и с Бобом Розеном.
