Владимир Корн - Берег Скардара
А мы с Яной ещё долго стояли, обнявшись, глядя в звездное небо.
Салют продолжался всего двадцать минут, и дело было не в том, что я решил сэкономить золото. Нет, просто мне хотелось, чтобы представление не успело наскучить, чтобы закончилось на самом интересном месте. Ведь именно так оно произведёт наибольшее впечатление.
И пусть салют не был таким, каким я привык его видеть раньше, его огни не затерялись на фоне больших, почти огромных огоньков местного звёздного неба. Наоборот, это сочетание давало такой необычайный эффект, что даже я был впечатлен не меньше всех тех, кто видел это зрелище впервые в жизни.
Яна, прижимавшаяся ко мне всё время фейерверка, притихшая, когда закончился салют и погасли последние огоньки, сказала:
— Ты всё же смог достать для меня звёзды с неба …
Я шел по дворцу, держа под мышкой толстую папку с обложкой, покрытой сафьяном зеленого цвета. 'Главней всего погода в доме…'.
По-моему, это был один из родственников Колина Макрудера, то ли его кузен, то ли ещё какой хрен, спешно юркнувший в одну из дворцовых дверей. Не стоило беспокоиться, у меня ни сын за отца, ни отец за сына, ни, тем более, родственник за родственника не отвечает.
Не так давно у меня была встреча с Макрудером. Я бы давно уже его простил, подумаешь проблемы, которые он мне время от времени создавал. Я их и сам себе создаю, причем значительно лучше и значительно чаще. Вот только Марта.
Пусть она погибла и не от его руки, пусть вообще это произошло случайно…
Но мне до сих пор было её очень жаль. Женщину, ставшую мне в этом мире второй матерью.
Макрудер стоял передо мной, старательно делая вид, что ему не страшно. И всё же было заметно, что это не совсем так. Мальчик, вероятно, тебе всё же удалось понять, что важно не то, что стоит за твоей спиной, могущество рода, например, имеющее даже право на престолонаследие. Нет, дело только в том, что внутри тебя.
Хотя очень сомневаюсь в этом. В твоей жизни не было встречи с бароном Эрихом Горднером и мне тебя очень жаль.
— Граф, — обратился я к нему, — я слышал, что в Монтарно у вас полно родственников?
— Да, это так, ваше величество… господин Дерториер, — голос у него всё-таки предательски дрогнул.
Я усмехнулся, первый раз услышав такой сложный предикат.
— Мне кажется, что вам имеет смысл навестить их и погостить немного. Лет, этак пятнадцать, двадцать.
Прощать — удел сильных, кто это сказал? Или я только что сам придумал?
Теперь я знаю, кто стоял за его спиной, кто его направлял, ведь он был всего лишь пешкой в чужой игре. Знаю, откуда у меня большинство проблем и в Империи, и даже за её пределами. Но всему свое время
Знаю и то, что Макрудер недавно стал отцом, наши дети и родились то чуть ли не в один день. И всё же, я не мог его видеть, слишком дорога мне была Марта. Так что будет лучше, если он уедет, уедет далеко и навсегда.
Об этом и многом другом мне рассказал граф Анри Коллайн, и ему я доверяю больше чем себе.
И единственное, что меня порадовало во всей этой истории, то, что в ней не был замешен начальник Тайной стражи, Кенгрив Сток.
Если узнать его поближе, он оказывается совсем другим человеком, нежели кажется с первого взгляда. И ещё он оказался завзятым театралом. Кто бы видел, как он смущался, — он, человек, которого боялись в Империи очень многие! — когда протягивал мне текст пьесы, написанной им, чтобы я прочитал её и высказал свое мнение…
Вот и зала, та, что была мне необходима.
Я вошел, получив удивлённые взгляды. Да, я никогда раньше не вмешивался в политику Империи, но сейчас не тот случай.
В зале находились несколько секретарей, тщательно записывающих слова собравшихся в ней людей, глава департамента иностранных дел, глава военно-морского департамента, глава военного департамента. Посол соседней с Империей державы Трабона, Биндюс Мейнт и Яна, занимавшее место во главе стола.
Яна выглядела не очень хорошо, усталый взгляд, легкие тени под глазами…
Вот именно по этой причине я и приперся сюда незваным гостем. Потому что — главней всего погода в доме.
Я положил папку с бумагами на стол, подошел к Яне, поцеловал её руку. Затем, отойдя пару шагов, вернулся, чтобы поцеловать снова, но на этот раз в губы.
Знаю я, что это не предусмотрено ни одним дипломатическим протоколом. И какого же тогда чёрта я столько пережил, иной раз ведя отсчет своей жизни секундами, считая их последними, если не могу позволить себе то, чего хочется больше всего на свете.
Яна на доли мгновения напряглась, затем расслабилась, подарив мне ответный поцелуй. Не беспокойся девочка, всё будет замечательно.
Затем, погладив кончиками пальцев по щеке, я прошел и уселся за стол, заняв место напротив Биндюса Мейнта, посла короля Готома IV.
Из меня очень плохой, просто отвратительный политический муж. И я никогда не понимал слова знаменитого политика, заявившего:
— Вы можете сутками напролет плевать мне в лицо, а я буду сидеть и улыбаться,
потому что я политик.
Но я хочу быть хорошим мужем для женщины, которую люблю, а в моем доме погода не очень.
Готом IV, король Трабона, был на редкость беспокойным соседом. Сначала он захватил часть территорий, принадлежавшие его соседям слева, затем полностью оккупировал до этой поры независимое герцогство, лежащее к югу от него, добавив в свою корону и его. А сейчас претендовал на пограничную с Трабоном провинцию Империи, Тосвер. Провинцию весьма не маленькую, вторую по величине. Мало того, именно эта провинция являлась основной имперской житницей. Бескрайние плодородные степи, освоенные от силы на треть, выход к морю, что тоже немаловажно…
Наглые притязания Готома на имперские земли, а я называл их именно так, продолжались уже второй год. Он почувствовал свою силу, почувствовал настолько, что пытался оттяпать жирный кусок дипломатическим путем. Ну а угроза у него была единственная — Готом грозился пойти на Империю войной. Его закаленная в боях армия ещё не знала поражений, и Готом считал себя выдающимся полководцем. Возможно, это было так и на самом деле, но скольких таких мы уже видели, пусть и не в этом мире? И обычно все они заканчивали одним и тем же. Вот только как ему это объяснить, да и захочет ли он выслушивать любые доводы?
Империя к войне была не готова. Интересно, а кто и когда был к ней готов?
Не был готов к ней, как бы смешно это не звучало, и я. План по реорганизации и перевооружению имперской армии, состоящий из трех этапов, пока был только на бумаге. И рассчитан он на десять лет. Самым продолжительным являлся первый этап, к которому даже не приступили. Да и как к нему могли приступить, если присутствующие здесь главы военных департаментов понятия о нем даже не имели?
