Родерик Гордон - Свободное падение
Наблюдая из-под покрова джунглей за непогодой, они вдруг услышали громкий треск, будто что-то падает сверху, ломая деревья на своем пути. Вскоре обнаружилось, что трещало: метрах в двадцати от них на землю свалилась внушительной толщины ветка.
— Да, деревьям несладко приходится, — сказал доктор. Уилл и Эллиот пошли посмотреть на ветку поближе. Мальчик нахмурился, задумавшись, потом наклонился и обеими руками что-то оттуда сорвал.
— Яблоко… величиной с человеческую голову? — удивился он, издали показывая массивный плод отцу.
Фрукт в самом деле напоминал по форме яблоко, у него была гладкая зеленая кожица, украшенная розовыми прожилками. Уилл перочинным ножом Кэла вырезал дольку размером с ломоть арбуза.
— Дай-ка посмотреть, — попросила Эллиот, и мальчик протянул дольку ей. Сначала девушка просто понюхала ее, потом откусила кусочек. — Съедобно. Можешь попробовать, — сказала она и вернула дольку Уиллу.
— Съедобно? Да это нереально вкусно! — воскликнул тот, тоже попробовав фрукт, и предложил его отцу.
— Нет, с этим торопиться не следует, — сказал доктор Берроуз. — Если мы все съедим одно и то же, а потом выяснится, что это нам вредно, то все сразу выйдем из строя. В конце концов, это ведь не естественная для нас среда обитания.
— Не знаю, на вкус вполне естественно, — сказал Уилл, откусывая еще один большой кусок фрукта.
Когда дождь закончился, они вышли из джунглей, любуясь каплями воды на кончиках листьев, сиявшими в ярких солнечных лучах как бриллианты.
— Чудесное, чудесное место. Такое чистое, неиспорченное! — не переставал восхищаться доктор Берроуз. — Словно затерянный рай.
— Ничего себе ливень был, — сказал Уилл, вытирая лицо платком. Густой ковер зелени под ногами теперь чавкал при каждом шаге, но под жарким солнцем почва уже начала просыхать.
— Да, такие осадки быстро справятся с любым лесным пожаром. Может быть, так тут все и устроено, — задумчиво произнес доктор.
— Что устроено?
— Может быть, огонь и вода постоянно сменяют друг друга. Получается бесконечный цикл гибели и возрождения. Кстати, это вполне логично, ведь в этом мире нет времен года, а нечто вроде ночи наступает только тогда, когда тучи заслоняют солнце, как мы только что убедились на себе. — Он пристально посмотрел на сына. — Ну что, Уилл, теперь ты веришь, что мы не на поверхности?
— Думаю, придется поверить, — признал мальчик.
— Вот и молодец, — улыбнулся доктор Берроуз и положил ему руку на плечо. Затем он повернулся к пирамиде. — Тогда пойдем посмотрим, что у нас тут, — предложил доктор, и отец с сыном, затаив дыхание, приблизились к основанию пирамиды. — Трезубец! — сказал вдруг доктор.
— Да, причем на каждом ярусе, — подтвердил Уилл, заметив на облицовочных камнях знакомый трехрогий символ. Знаки были такой величины, что даже на верхних ярусах их можно было разглядеть без бинокля. Мальчик в который раз подумал о кулоне с тем же самым рисунком — подарке дяди Тэма, который и сейчас висел у него на шее, — и задался вопросом: как к Тэму попала эта вещица и знал ли дядя о затерянном мире в центре планеты. Уилл не удивился бы, если бы оказалось, что знал.
— Значит, эту пирамиду могла воздвигнуть моя забытая цивилизация, которая, между прочим, древнее, чем египетская и финикийская, — размышлял вслух доктор Берроуз. — Может быть, здесь мы найдем и Атлан… — Он осекся, когда Эллиот внезапно свистнула по-птичьи. Доктор Берроуз с сыном повернулись в ту сторону, где девушка стояла около угла пирамиды.
— Что она хочет этим сказать? — спросил доктор.
— Не знаю, — ответил Уилл. Он моментально вытащил из-за спины свой стэн, отряхнул его от воды и взвел курок, и они с доктором отправились выяснять, в чем дело.
Подойдя к Эллиот, они увидели, что девушка остановилась перед кольями, на которых висели три черепа без единого клочка кожи, выбеленные солнцем.
— Человеческие? — спросил мальчик.
— Да, но они тут уже давно, — заметил доктор Берроуз, как будто это могло кого-то успокоить.
— Этот был ранен в висок, — сказала Эллиот, указывая на средний череп.
Доктор с Уиллом подошли ближе, разглядывая неровное отверстие сбоку черепа.
— Ты же не можешь знать наверняка, — возразил доктор, качая головой. — Возможно, он погиб от несчастного случая — допустим, упал куда-нибудь… Может быть, это такой способ ритуального захоронения.
— Это было пулевое ранение, — твердо сказала Эллиот. — С другой стороны выходное отверстие.
Уилл опасливо оглянулся через плечо на густые джунгли, которые теперь уже нельзя было воспринимать по-прежнему.
— А зачем эти черепа оставили тут? — спросил он.
— Это знак… Предупреждение, — ответила девушка.
Мальчик быстро повернул голову к ней, и они встретились взглядами. То же самое Эллиот сказала ему в душной тесноте Глубоких Пещер, когда они наткнулись на мертвых копролитов и ренегатов, которых стигийцы казнили и затем прибили к кольям на всеобщее обозрение. Уилл тогда разочаровал девушку тем, как отреагировал на это происшествие, и с тех пор отношения у них разладились. Но теперь все было иначе. Ему словно дали шанс начать с Эллиот все заново.
Отведя глаза от девушки, Уилл обратился к отцу.
— Пап, по какой бы причине они ни погибли, главное, что мы теперь знаем: мы тут не одни, — спокойно сказал он. — Здесь может быть кто угодно: моряки с подводной лодки, пираты со старого галеона или кто-то намного, намного хуже.
Доктор Берроуз вскинул брови.
— Возможно, это не такое уж чистое и неиспорченное место, — сказал ему Уилл.
Глава 37
— Уилл сказал, у них на дорогу до дома ушла целая уйма топлива, — крикнул Честер и выключил бортовой мотор. В порту снова воцарилась тишина.
— Ты не волнуйся, радость моя, я тебе сейчас принесу еще канистру, — пообещала Марта. Она стояла на причале, с нежностью глядя на Честера, который сидел в катере.
Он посмотрел вслед женщине, вперевалочку поковылявшей к резервуарам с топливом.
— Радость моя? — пробормотал мальчик и покачал головой. Честер начинал бояться Марты. Теперь, когда Уилла не было рядом, она сосредоточила все свое внимание на нем, и Честер этому отнюдь не радовался. «И что она все время на меня таращится своими щенячьими глазами?» — думал он с нарастающим беспокойством.
Хуже всего было, когда они шли по просевшему пласту к подземному порту, ориентируясь по радиомаячкам. На привале Марта предложила Честеру вздремнуть, пока она подежурит. Но мальчик внезапно проснулся от того, что кто-то гладил его по голове. Приоткрыв глаза, он заметил, как женщина отдернула руку. Честеру было чересчур неловко и, по правде говоря, чересчур противно, так что он не стал с ней об этом разговаривать. Ему до сих пор было жутко об этом вспоминать.
