Е. Кочешкова - Шут
Когда он, тяжело дыша, вернулся, Шелк, нетерпеливо прядая ушами, дал понять хозяину, что тоже не прочь порезвиться. Шут приласкал вороного, угостив его половинкой сахарной булочки, которую припас накануне. Коржик изрядно подсох с того дня, когда Шут купил его у пекаря в деревушке, но конь был рад и такому угощению. Шут тоже. Он отпустил жеребца, а сам развел костер и принялся готовить ужин.
Больше Шут к усадьбе не ходил. Интуиция подсказывала ему, что теперь нужно просто ждать.
И он ждал.
Ждал, когда его видение станет настолько ясным, что хватит одной встречи с Руальдом, чтобы сломать его проклятье. Одной встречи, одного мига…
Что будет потом, Шут представлял себе весьма смутно. Остаться бы живым… Тогда можно будет вернуться на Острова, жить у Ваэльи. Учиться. Хоть ведунья и уверяла его, что она знает слишком мало, а сила ее невелика, все же она могла дать ему значительно больше, чем предполагала сама. И прежде, чем искать другого наставника, стоило убедиться, что он на самом деле уразумел все, чему учила его эта женщина. А пока это было совсем, совсем не так… Шут прекрасно отдавал себе отчет, что не запомнил и половины из того, о чем толковала ему Ваэлья. Он только-только начал осознавать, как вообще управляться со своим даром — непослушным, непредсказуемым, таким изменчивым… И вопросов у него был целый ворох.
А настоящих-то магов — поди найди… Где они? Кроме Нар, Шут не слыхал ни о ком. И сама тайкурская колдунья сказала, что знает лишь пару человек, равных ей по силе. Разумеется, они тоже были из Диких Княжеств, куда ни один нормальный человек по своей воле не сунется. А в Закатном Крае людей, наделенных Даром, почти не осталось. Лишь редкие ведуны, которым даже с Ваэльей не тягаться… Никакого внятного объяснения, отчего так вышло, не имелось. Вот в Заморье все понятно — там всех, кто владел Силой, поголовно жгли и резали, во имя якобы их бога, которому чем-то не устроило наличие у заморцев магических способностей. Даже подумать страшно… Но на просторах Внутренних Королевств, включая и Закатный Край, такие гонения никто не устраивал. Никогда. Магия просто покинула эти земли…
В сказочках, которыми принято потчевать детей, все толковалось просто — мол, перестали рождаться люди со способностями к Дару. Однако стараниями Ваэльи Шут прекрасно знал, что это полная чушь — магом может стать если уж не любой ребенок, то каждый пятый точно. Пусть хилым, малосильным поначалу, но должное обучение, а после — практика и опыт способны вывести того, в ком есть задатки, на достаточно высокий уровень мастерства. Так что, дело было не в способностях. Люди утратили знание… И даже когда рождались такие, как Шут, наверняка они оставались в неведении относительно своего уникального дара, ибо подданные Королевств редко общались с дикими народами, которые это знание еще хранили.
Конечно, Шут мог бы учиться у Нар… но это едва ли представлялось ему возможным. Когда чары будут разрушены, тайкурянка навряд ли скажет Шуту 'спасибо'. Скорее всего, обозлится так, что как бы самому не схлопотать новое проклятьеце взамен того, что так долго и с трудом снимала Ваэлья. Шут так и не разгадал, кто же подослал ему то славное яблочко со спицей. Два года назад — это очень давно… если он кого и обидел в ту пору, попробуй-ка догадайся, что это был за человек с такими нехорошими связями…
8
Дни бежали незаметно. Лето вошло в полную силу, жаркое и солнечное. Шут стал таким загорелым, что отпала необходимость натираться глиной. Его волосы побелели на солнце, обретя почти такой же цвет, как у Руальда, подошвы ног затвердели, подобно древесной коре, а мышцы обрели небывалую силу и упругость. В какой-то момент Шут с удивлением понял, что никогда прежде не был в такой хорошей физической форме. Жизнь на природе подарила его телу какую-то особую естественную красоту. А может быть Шут просто перестал наконец считать себя убогим.
Он наслаждался каждым днем. Каждая мелочь была важна — теплые вечерние дожди, радостное ржание Шелка, красные сполохи земляничники, бабочки над головой, нежный шелест густой луговой травы…
Шут знал — это последний подарок.
И когда дыхание осени коснулось Закатного Края, он был готов.
Шут не понимал до конца, что именно он сделал и как, но за лето его связь с Руальдом стала прочней того каната, что завязывал отец Дейры. Шут чувствовал короля всегда, он привык к его присутствию в своем сознании и уже с трудом представлял, что этой связи может не быть.
Но время пришло. Время вернуть Руальду себя. Полностью. До конца. Разорвав напоследок и эти узы. Как неизбежно руки отпускают перекладину, когда силы на исходе, так и эта умственная связь имела свой предел. И тут уже главное было — не упасть, а сделать тот трюк, ради которого все и затевалось…
В то утро, когда он почувствовал это, на лес опустился такой густой туман, что отворив дверь, Шут замер на пороге, с удивлением вглядываясь в сизую дымку, сокрывшую весь мир. Он свистнул коня и тот нерешительно заржал, но не покинул своего стойла под навесом у дома.
'Странное утро, — подумал Шут. — В самый раз для странных дел…
Он почти наощупь подошел к Шелку и приласкал любимца, пообещав, что все будет хорошо. Но уверенности в его голосе не было, поэтому вороной лишь сердито тряхнул гривой и отвернулся.
— Ну, прости, — прошептал Шут, проводя рукой по черной гриве. — Я не буду привязывать тебя. Если не вернусь — ты всегда сможешь уйти к людям, — он прижался щекой к теплой мохнатой морде, слушая, как стучит где-то под шерстью тонкая жилка. — Пойду, — вздохнул Шут и, не оглядываясь, зашагал прочь от дома, в сторону Лебединого Дворца. Чувство 'раскрывающихся рук' накатывало на него все сильней, Шуту казалось еще миг — и он соскользнет в другое видение, где и все и произойдет.
Не успел он отойти далеко, как туман неожиданно быстро поднялся, рассеявшись под яркими лучами солнца. Будто и не бывало… И Шут вовсе не удивился, когда со стороны усадьбы донеслись голоса охотничьих рогов.
'Что ж, — подумал он, — тем проще. В лесу я без труда найду момент, чтобы увидится с Руальдом лицом к лицу. Я успею. Должен успеть… второго шанса не будет…
Опьяненный уверенностью и силой, отрешенный и почти ушедший в другой мир, Шут бежал легко, едва касаясь земли, совсем как в детстве. Готовность увидеть звенела в нем натянутой струной, наполняла неизведанным прежде чувством решимости и бесстрашия.
И он спешил. Спешил успеть, пока эта энергия не иссякла, не развеялась попусту, пока руки не сорвались с перекладины… Он устал ждать. Устал жить с Руальдом в себе. Больше всего на свете Шут хотел покончить поскорей с этим делом. И пусть его потом схватят, не важно… Больше так нельзя…
