Карина Дёмина - Владетель Ниффльхейма
И он побежал, перепрыгивая через ступеньки, подгоняемый смехом Варга и треском льда: Хельхейм раскрывался, спеша отпустить орлицу.
— Эй деточка! — голос Варга прорывается сквозь треск и скрежет. — Передай там… наверху… долг… один ответ… правдивый! Любой вопрос!
Свава вынырнула в пылающее разноцветное небо, и ветер ударил в бубен. Ниффльхейм приветствовал нового Владетеля. Собольими шубами ложились на плечи его туманы. Искры льда срастались в корону, слишком тяжелую для человека.
Владетель Ниффльхейма больше не был человеком.
— Проклятье, как же я устал, — сказал Варг, опускаясь на ступени, ведущие к трону. Белые косы стремительно покрывались инеем, а золотые бубенцы рассыпались, не выдерживая холода. С треском раскололась драуржья голова, и Варг ногой откатил осколки.
— Осталось недолго, — иссиня-черная рука легла на затылок, и Варг, закрыв глаза, повернулся, прижался к ладони щекой.
Тонкий неразличимый человечьим ухом звук, рождался в глубинах Хельхейма. Он нарастал, раскалывая тело айсберга. Из щелей вырывались потоки пара.
— Знаешь, все равно это как-то подло…
— Возможно. Но на войне легче умирать, — Хель таяла, ее тело раздирали туманы, отхватывая по куску, пока от великанши не осталась лишь тень, а тень обернулась кошкой. Левая половина ее была бела, а правая — черна. Пустые глазницы сочились слезами, и Варг вытирал их нежно, еще нежнее он выбирал крупицы льда из черной шерсти.
— Война окончена?
— Уже почти, братец. Уже почти.
И Хвергельмир протопил дорогу к морю.
Глава 9. Дерево варгов
Конь остановился у ворот. Перед ними росло дерево, вернее когда-то росло, а теперь лишь стояло. Огромный ствол его был подобен колонне, которую облепили ведьмины метла ветвей. В них виднелись яблоки черепов, они же усеивали все пространство, сколько хватало взгляда.
Земля была мертва. Она не имела цвета, и потому черепа выглядели яркими и нарядными. Конь ступал по ним, кроша в пыль, и пыль оседала на копытах, связывая ноги.
Конь рухнул, не дойдя до ворот. И каменные во?роны слетели со столбов на падаль.
— Кыш пошли, — сказал им Алекс, но во?роны не испугались человека.
Железные клювы их вспороли кожу, выпустив сизую требуху. Птицы подхватывали ее и взлетали, вытягивая лентами, украшая ими сухие ветви дерева.
Потревоженные, посыпались черепа.
— Кыш пошли! — Алекс замахнулся было молотом, но молот разломился в руке, и тогда только Алекс понял, что Мьёлльнир тоже мертв.
Стало невыносимо мерзко.
Остатки молота выпали из руки. Алекс шагнул к воротам. Они были огромны, размером с дом, а может и больше. Они были стары — железо осыпалось ржавчиной, рассохшееся дерево трещало, грозя обвалится, но кое-как держалось на петлях из турьей кожи.
Ворота были открыты.
— Там ничего нет, — сказали Алексу, и он обернулся на голос.
Проклятое дерево стояло за спиной, и на ветвях его гирляндами висели кишки, такие же обесцвеченные, как сами ветви.
— Там больше ничего нет.
Существо выползало из дыры меж корнями дерева.
— И нигде нет. Почти.
Кривоватые лапы упирались в землю, с трудом выдерживая вес чудовищного тела. Оно же, бесконечно длинное, облаченное в чешую, тянулось и тянулось, укладывало петлю за петлей, выстраивая башню из живой плоти. И башня эта достигла ветвей дерева.
— Что ты такое? — Алекс старался глядеть чудовищу в глаза, но взгляд его был тяжелее неба.
И Сокрушитель умер.
— Он давным-давно был мертв, — сказало существо, наклоняясь над Алексом. — Но не желал признать это. Вещи, как и люди, порой упрямы.
— Что ты такое?!
— Тень посоха и страж мира. Когда-то был. Земля последнего кургана. Еще есть. Ничто — скоро буду.
Голова его опускается. Она омерзительна. Неровная, как старый валун, поросший не мхом, но древесными корнями, гнилыми водорослями и чем-то вовсе уж неразличимым.
— Это Хельхейм?
Пасть змея огромна, но беззуба. Видны розовые десна с язвами и натертостями, треснутые, расколотые, готовые рассыпаться при ударе.
Бить нечем.
— Это Асгард. Дом асов. И два ворона Всеотца, от избытка мудрости впавшие в детство. И два волка, которые все-таки сожрали друг друга. Идем.
Змей скользил, не оставляя на пыльной земле и следа, как будто бы и вправду был тенью и веса не имел. Алекс решился прикоснуться к чешуе, убеждаясь, что змей существует.
Существовал. Он просачивался в ворота, и над Алексом текли километры змеиной плоти с приросшими к ней ракушками, якорями, обрывками цепей и сетями, с камнями истлевших фундаментов, с осколками колонн, с обломками крыш, со стальными узорами арматуры.
И ворота все-таки треснули, обрушившись с грохотом, на который с радостью отозвалась крыша гигантского дома. Она не падала — сползала по стене, выстилая себе путь дорожкой мелких камней. И если бы не живая петля, обнявшая дом, тот бы рухнул.
— Вот дом радости и обитель блажентсва, — сказал змей. — Место, где солнечный свет живет на клинках героев, где Андхримнир варит мясо вепря в котле Эгира для восьми сотен едоков. А крылатые девы носят рога с медом козы Хейдрун, которая жрет листья мирового дерева…
Не было ни героев, ни мечей. Только столы, вытянувшиеся бесконечными железнодорожными составами, только котел, способный, пожалуй, вместить и змея. Только кабаний череп, возлежащий на деревянном кресле.
— Зачем я здесь?
— Чтобы окончить войну.
Эхо полетело по двору, попало в котел и заметалось, порождая бурю. Алекс вспомнил, что некогда в этом самом котле и вправду бури варили, мешая варево корабельной мачтой.
А потом варили похлебку, и мешали все той же мачтой. Над котлом поднимался туман, густой, как молочная пена, и выползал в распахнутые ворота. Он укрывал дерево с мертвецами, и те оживали, шевелились, разевали рты, глотая сытное варево.
— Война… война ведь окончена.
На том поле, укрытом пеплом, где на костях росли деревья, а сами кости цеплялись за память, и цепляли памятью случайных путников.
— Уже почти, — ответил змей.
— Почему… почему я?
Алекс подошел к креслу, сколоченному из грязных досок. Он коснулся кабаньих клыков, которые были острее стали, и не удивился, порезавшись.
Но кровь не вернула зверя к жизни, не разбудила тени и вообще ушла в песок, как вода.
— И почему здесь? Снот ведь говорила…
Лгала. Джек оказался прав: нельзя верить кошке.
— Иногда можно, — сказал Змей. — Но прости ее. Она тоже устала воевать.
— С кем?! С Варгом, да? У него белые косы. И конь чужой. Он убийца…
