Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая
Толстый махровый халат, мягкое кресло и чай с лимоном.
Обманчивое умиротворение домашнего вечера, которому просто невозможно было закончиться так, хоть в какой-то момент и показалось, что ничего более сегодня уже не случится. Только и душа, и тело отозвались на эту мимолетную мысль таким возмущением, что остатки сомнений смело напрочь.
Да и были ли они, эти сомнения?
Только странное счастливое недоумение от того, каким пугающим и волнительным ощущается все, каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая ласка. Словно и не было той, другой жизни, не было других мужчин… только глупый сон…
Зато теперь все было по-настоящему.
И неловкость первых движений.
И жгучая отчаянная решимость, захлестнувшая вдруг с головой, не оставив никаких мыслей и желаний, кроме одного.
И боль — обязательная, но ничтожная плата за счастье обладать и принадлежать. Ничтожная, несоизмеримая с пришедшей неизвестно откуда уверенностью, что никогда и ни в чем больше он не причинит мне боли, и с тем, как легко и хорошо стало после, когда, разнеженной кошкой вытянувшись у него под боком, прижавшись щекой к плечу, засыпала с улыбкой, зная, что самый главный и сложный выбор сделан, а все остальное не так уж важно, чтобы нельзя было забыть о нем хоть до утра, хоть до конца жизни…
Глава 54
Что может быть лучше, чем проснуться рядом с любимым мужчиной? И что с того, что вместо него на соседней подушке разлеглась бесцеремонно полосатая серая кошка? Означенный мужчина тоже ведь был рядом, всего в нескольких шагах: сидел на полу у камина, закутавшись в халат, и тихо шуршал какими-то бумагами.
«Так вот ты какая», — улыбнулась я кошке. Она, склонив голову на бок, наверное, подумала то же самое обо мне. Оглядела оценивающе вприщур и, видимо, осталась не слишком разочарована, так как разрешила почесать себя за ухом. Засим решила, что для знакомства этого более чем достаточно, выскользнула из-под моей руки, отвернулась и накрылась хвостом, а я тихонько перекатилась ближе к краю кровати и, растянувшись на животе, залюбовалась своим доктором. Удивительно, насколько то, что мы видим, зависит от того, как мы смотрим. Эд ничуть не изменился, минувшая ночь не превратила его в прекрасного принца, но в нем не было ни единой черточки, которая мне теперь не нравилась бы. Я помнила, какими нежным могут быть его губы, как щекочут шею его волосы, а пальцы вычерчивают узоры на моей коже. Знала уже, что тело у него гибкое и поджарое, а силы хватает, чтобы без всякой магии носить меня на руках…
— Чему ты улыбаешься? — перехватил он мой взгляд.
— Всему, — ответила я честно. Разве сегодня что-нибудь могло не радовать? — Что делаешь?
— Разбираю почту.
— Почему здесь?
— Чтобы ты проснулась и спросила.
Как ему это удается — говорить все и ничего? Ведь ясно же, что действительно устроился здесь, чтобы быть со мной, когда я проснусь, — так почему бы и не сказать прямо? Хотя прямо — не так интересно. Подумалось, что нужно попытаться вспомнить наши прежние разговоры, наверняка в них найдется не одна подобная фраза.
Но одно уже сейчас понятно: дела ради меня не забросят.
— Потом — в лечебницу? — спросила, готовая услышать в ответ: «Конечно, да».
— Нет. У нас сегодня выходной.
— У нас? — переспросила я удивленно, хотя, по-хорошему, стоило уточнить, не шутит ли он насчет выходного.
— У меня — так точно, я уже предупредил Кленси, — Эд сложил часть писем в аккуратную стопку, остальные сгреб и швырнул без сожаления в камин и через секунду уже лежал на кровати рядом со мной. — А ты куда-то собираешься?
— Ага. В ванную. Не подсматривай.
Зная, что он все равно не послушается, быстро выпуталась из одеяла и натянула висевшую на спинке кровати сорочку.
Единственной моей проблемой сейчас было отсутствие зубной щетки, но один раз можно было обойтись и пальцем. Обо всем остальном я решила сегодня не думать, ни о библиотекаре, ни о том, что едва обретенное счастье скоро закончится… Для меня. Но боги не злы: я не буду страдать, вернувшись в своей мир, просто не вспомню всего этого, а Эдвард забудет мои рассказы, и у него останется его Бет…
Не вспоминать о грустном оказалось не проще, чем, как в известной притче, не думать о белой обезьяне.
Но я все равно не стану предаваться унынию. Здесь и сейчас я — Элизабет. А Элизабет — это я. Она приняла мои мысли и чувства так же, как я приняла ее память. Если она будет счастлива тут, на Трайсе, то, может быть, и я где-то там…
Из ванной я вернулась в порядком подпорченном настроении, и это не осталось незамеченным.
— Что-то не так? — приподнялся мне на встречу Эд.
Кошка, предвидя выяснение отношений, соскочила с кровати и шмыгнула за дверь. Напрасная предосторожность: я не собиралась портить этот день.
— С чего ты взял? — улыбнулась я своему доктору, забираясь к нему под одеяло. Но обеспокоенность не исчезла из его взгляда: то ли улыбка получилась недостаточно искренней, то ли Эд сам успел о многом задуматься в мое отсутствие. — Хотя… — я устроилась на его плече, прочертила пальцем извилистую линию на груди. — Да, кое-что не так. Я понимаю, что ты старый солдат и не знаешь слов любви, но можно же хоть что- то сказать?
Маленькая почти не ложь. Он разгадал ее, как и мое желание не говорить ни о чем серьезном. Дунул шутливо в лицо.
— Во-первых, я — не солдат. Во-вторых, смею надеяться, еще не так стар. А в- третьих, я могу объясняться в любви на пяти языках. На трех — даже без акцента. Например…
Староэльфийский, конечно же. Невероятно красивый язык. И исполнение не подкачало: глубоко, прочувствованно… Но я ни слова не поняла.
— Что ты сказал?
— Если дословно: «Насыть меня пищей, женщина, как уже насытила любовью. Пусть кофе будет горячим, как моя страсть, и сладким, как твои поцелуи»…
— И? В чем подвох?
— Ну… Дальше у меня закончились сравнения, и я просто перечислил все, что хочу на завтрак.
Завтрак — это замечательно. Поцелуями, даже самыми сладкими, сыт не будешь. Ими в принципе невозможно насытиться…
— Не знаю, что ты там пожелал, — сказала я, переведя дух. — Но я не отказалась бы от яичницы в твоем исполнении. Помнится, ты так ее нахваливал.
— Возможно, я несколько преувеличивал, — попытался пойти на попятную Эд. Но кто ему позволит?
— Нужно попробовать, чтобы знать наверняка, — заявила я, за что была названа коварной бессердечной женщиной. — С тебя завтрак, а с меня ужин, — пообещала, чтобы унять наигранное недовольство.
Встала с постели вслед за ним. Прошлась по спальне, которую с вечера некогда было рассматривать. Не нашла ничего интересного, кроме своего платья, успевшего высохнуть за ночь. Подумала и решила все-таки одеться. Немного странное желание, если вспомнить, какие планы у меня изначально были на этот день, но было что-то такое в голубом шелке и вышивке рунами… К тому же это Элси Аштон могла бы беззастенчиво разгуливать по дому в сорочке, а миссис Грин — добропорядочная дама и не выйдет к завтраку в неглиже.
