Татьяна Патрикова - Особенности эльфийской психологии
Пока предавался рефлексии, Иринка все поняла по моему виноватому виду и принялась объяснять:
— Парни не рожают детей.
Вот и ответ. Просто, не так ли? Как мне это раньше в голову не пришло?
— Даже в мерцании? — на всякий случай уточнил я, Иринка хмыкнула, отвлеклась от экрана монитора и повернулась ко мне прямо в компьютерном кресле:
— Даже в нем. Я тебе больше скажу. У других рас нашего мира почему-то бытует мнение, что раз мы двуполы, как они считают, то и спать можем и с теми и другими. Ну вот как ты.
— А вы не двуполы?
— Нет. У нас пол определен с рождения. А мерцание — это мерцание. Поэтому Ира воротит от одной мысли, что он мог бы переспать с парнем. Неважно, в мерцании или без него. Ну вот как нормальный парень позволит другому себя… ты понял.
— Я-то понял. Но самое интересное, вполне могу себе представить как, — хитро улыбнулся, но рыженькая в долгу не осталась.
— А с каких это пор ты у нас нормальный парень?
— И какой же я, по-твоему?
— Уникум. Такой ответ тебе подойдет?
— Смотря для чего, — хмыкнув, отозвался я и перешел на серьезный тон. — Но у меня все еще остались вопросы. Причем после твоего предыдущего выступления их стало больше, чем было до него.
— Вот как? — заинтересованно протянула девица и звучно щелкнула пальцами.
Выпендрежница! Разумеется, это было сделано только для того, чтобы рыжее мерцание нашего почти архимага могло наконец обзавестись одеждой. Джинсы, приталенная сиренево-белая рубашка в крупную клетку, носочки с котятами. Интересно, на каком сайте она умудрилась такие отыскать? Пока я разглядывал ее, девушка огорошила меня следующим:
— У меня тоже вопросы есть. Личные. Немного, но достаточно. — И тут же предложила — Бросим жребий?
— Вот еще! — помедлив, фыркнул я: — Дамы вперед!
— О! — Иринка аж подпрыгнула в кресле. Глаза ее загорелись от предвкушения.
Хотел бы знать, как Ир повел бы себя в ответ на мое приглашение задать все интересующие его вопросы. Но самого мерцающего сейчас тут не было, зато присутствовало его мерцание. И, как ни странно, откровенничать перед девушкой, миловидной и очаровательной, оказалось неожиданно проще, чем открываться перед парнем. Интересно, Ир на это рассчитывал, когда мерцание подбирал, или случайно все получилось?
Ирина
Девушкам дозволено много больше, чем мужчинам, особенно в обществе все тех же мужчин. Кокетничать с Андреем, откровенно флиртовать, балансировать на грани было приятно, но не более того. Я ни на секунду не забывала о главной цели, ради которой и была создана. Он сам спровоцировал переход на откровенный разговор, чем я поспешила воспользоваться. То, что не только у Ира накопились вопросы к психологу, с одной стороны настораживало, с другой стороны, вызывало любопытство. Интересно, о чем еще он меня спросит? О чем-нибудь таком же глупом, как отличие между мерцающим парнем и мерцающей девушкой? Хотя это не глупость, это распространенное заблуждение.
— Тогда предлагаю: ты — вопрос, я — вопрос, что скажешь? — спросила его, внимательно следя за реакцией. Он согласился тут же.
Улыбнулся и объявил.
— Теперь твоя очередь.
Разумеется, первым делом спросила именно о том, что больше всего напрягало Ира в нашем психологе.
— Это правда, что тебя выгнали из дома только из-за того, что открылось твое нездоровое увлечение парнями?
— Нездоровое? — чуть помедлив, уточнил он. Я думала, что сейчас он запротестует и одернет меня, но Андрей неожиданно согласился: — Да, наверное, ты права. Нечто нездоровое во всей этой ситуации есть. Только знаешь, мне все равно неприятно, когда ты называешь меня ненормальным из-за моих увлечений. К тому же не такие уж они и увлечения, так, временное помешательство.
— И что стало его первопричиной? — стремясь замять неловкость, быстро спросила я. Ир не умеет извиняться, вот и я вместе с ним не умею.
Андрей отвернулся к окну, тяжело вздохнул и начал свой рассказ.
— У меня непростые отношения с отцом. Все это началось тогда, когда он впервые понял, что я умнее и в чем-то талантливее его. Отец у меня когда-то универ не потянул. Закончил девять классов, ушел в технарь, отучился там, и все. На этом его поход за образованием закончился. Поэтому он всегда громко презирал всех тех, кто, отучившись в институте, выбился в люди. Сколько себя помню, всегда говорил, что высшее образование на фиг никому не сдалось. Можно и без него жить себе припеваючи. Но мне всегда нравилось учиться. Ботаном я, конечно, не был, но одиннадцатый класс заканчивал без тройбанов… — А потом Андрей неожиданно оборвал себя и посмотрел на меня: — Слушай, тебе ведь, наверное, вообще ничего не понятно.
— Ошибаешься, — поспешила разубедить я. — У меня твой переводчик.
— А! — Андрей обрадовался, но выглядел при этом слегка смущенным. Откровенность давалась нелегко. Хорошо, что в качестве мерцания Ир выбрал именно меня. Такой, как я, парню было проще открыться. Я выжидающе посмотрела на него, он помедлил, но продолжил рассказ. Правда, снова отвернувшись к окну. Да, открывать душу перед кем-либо — всегда непросто.
— Так вот, в старших классах я бредил универом. Рвался туда. Мечтал о том, что поступлю. Столько сил положил, столько гулянок пропустил, потому что к сдаче экзаменов готовился. Подал документы, прошел все вступительные испытания и прочно держался в верхней части списка. Об этом никто из домашних не знал. Я все сделал сам и скрывал до последнего, но, наверное, где-то все же прокололся. Отец что-то заподозрил, а возможно, проследил за мной, когда я в универ бегал, уж не знаю. Теперь об этом даже спрашивать не имеет смысла. Перед самым зачислением из всех списков я пропал. Испугался, помчался выяснять, в чем дело, и оказалось, что нет у них больше моих документов. Я был тогда еще несовершеннолетним, отец пришел в приемную комиссию, и уж не знаю, что он там наплел, но документы мои ему отдали.
— Андрей, — позвала, не зная, что можно на это сказать, как поддержать. У меня в голове не укладывалось такое коварство. Да и как вообще можно было так надругаться над чувствами и жизнью собственного ребенка? — Андрей, — повторила я, силясь хоть что-то сказать, но он оборвал меня:
— Помолчи, ладно? Дай закончу.
Он все еще глядел в сторону, а я смотрела на него и не представляла, как пойду сегодня в дом его семьи, как стану знакомиться с его родителями, зная, уже зная, что с ним сделал отец.
— Он сам отнес мои документы в технарь. Техникум, колледж — никакой разницы! Я не хотел там учиться. Это был совсем не мой уровень. Нет, я не нахваливаю себя, не пытаюсь сказать, какой весь из себя умный и талантливый, просто объясняю, почему мне было откровенно скучно там. Хорошие отметки удавалось получать без труда, поэтому у меня всегда имелась уйма свободного времени. Отца тогда уволили с работы, взяли на его место молодого парня с высшим образованием. Разумеется, он как с цепи сорвался. Начал пить. Дома регулярно гремели скандалы, от которых я и сбегал к друзьям.
