Алексей Переяславцев - Возвращение неправильного попаданца или Негатор-5
— Курс двадцать два, — скомандовал Гюрин. Излишнее распоряжение: самолет летел именно по этому азимуту. Но устав предписывал первому пилоту надлежащий ответ:
— Есть курс двадцать два. Высота две тысячи триста пятьдесят, скорость двести двадцать пять. Находимся над водой.
Второй пилот еще раз скользнул взглядом по приборной доске. Это было не попыткой придраться, а всего лишь небольшой проверкой.
Облака проплывали внизу. Гюрин покосился на часы: через двадцать три минуты сеанс связи.
Глава 38
То, что со связью будут проблемы, предвиделось. Наши радиоспецы постарались как-то это компенсировать назначением не только регулярных, экстраординарных и аварийных сеансов связи.
Но первые три сеанса показали, что все идет штатно. На четвертый раз связь вообще не установилась.
Разумеется, это было предусмотрено. Самолет вызывали неоднократно в неурочные часы — эфир молчал. Точнее, трещал и хрипел.
Через четыре часа нервотрепки сигнал пробился. Радист прибежал ко мне с текстом: «Идем над облаками. По счислению осталось два часа до побережья.»
Не через два, а через три часа связь неожиданно для всех установилась превосходно.
— Говорит самолет, говорит самолет, вызываю аэродром. Как меня слышите? Прием.
Мы сочли, что даже если радиообмен перехватят, то позывные все равно останутся непонятными.
— Говорит аэродром. Доложите обстановку. Прием.
— Перевалили через горный хребет. По нашим расчетам, через полчаса стемнеет. Ищем место для посадки. На местности пока не определились. Прием.
* * *(сцена, которую я видеть никак не мог)
Экипажу самолета-разведчика просто повезло. Перед самым закатом развиднелось. Стало, по крайней мере, ясно, что за пределы Черных Земель ушли. поскольку показались зеленые пятна. Более того: Гюрин с Готхаром одновременно обнаружили внизу дорогу. Засим вахтенный пилот начал добросовестно нарушать устав:
— Готхар, прими управление.
— Управление принял.
— Ищу место для посадки.
Пауза.
— Вижу место для посадки. Распадок на азимуте один, поляна, за ней ельник.
Гюрину накрепко вбили в голову, что еловые заросли — лучший друг разведчика. Готхар, разумеется, этого не знал, но полностью доверял напарнику в подобных вопросах.
— Снижаюсь.
Не прошло и десяти минут, как самолет коснулся земли. До молодых елочек оставалось не более двадцати ярдов. В полутьме казалось, что между их ветвей царит непрогляднейшая чернота.
— Замаскировать надо.
— Я подниму машину.
Готхар знал пилотское дело. Тяжелый (по здешним меркам) самолет неслышно приподнялся над землей примерно на половину ярда. Даже Фитха с ее небольшим весом без усилий двинула аппарат в сторону зарослей. К тому же ей помогли все наличные свободные руки.
Через еще десять минут самолет нельзя было бы заметить даже днем. Гюрин не поленился нарубить ветвей и прикрыть его со всех сторон.
— А ведь свет зажигать нельзя. Через окна будет видно.
— И не надо пока что. Я прикрою их одеялами и плащами. Мальчики, я лишь попрошу вас помочь набросить сверху…
Еще через полчаса стемнело окончательно, а внутри самолета плитка разогревала ужин. Готхар пытался установить связь.
— Их хорошо слышно, нас плохо. Я передал, что посадку совершили.
— Завтра с рассветом пойду и определюсь. Но мне показалось, местность знакомая.
— Населенная?
— Если я прав — да. Но деревни в стороне, за юго-западным перевалом. Нас они вообще не могли видеть.
— Как ты думаешь, кто-то еще мог заметить?
— Трудно сказать наверняка, но не должны. Подлетали мы с теневой стороны гор, могли на их фоне затеряться.
Гюрин был неправ. Самолет заметили.
* * *Авиастроители торопились как могли. Конечно, у них не было ни одного шанса успеть закончить сборкой самолет, который я про себя обозвал «штурмовик», к моменту возвращения разведчика из-за океана. Но уж точно никто бы не посмел заявить, что ребята не старались.
Я же сидел у себя в комнате и принимал одну за другой радиограммы. Они были настолько утешительны, что аж страшно становилось.
Приземлились в предгорьях. Определились на местности. До Хатегата четыре часа ходьбы по дороге — это хорошо. Нет оснований полагать, что самолет заметили: еще того лучше.
* * *(другая сцена, которую я видеть никак не мог)
В группе Волка появились новички: проводник собаки по прозвищу «Ерш» и его четвероногая напарница Харза. Сержант-пограничник не имел оснований придираться: пополнение было хорошо обучено. Собака была просто замечательной: и умна, и понятлива, и дисциплинирована, и молчалива. Недостаток имелся лишь один: малый (для этой породы) вес: жалких девяносто фунтов.
Именно Харза заметила необычное. Это было совершенно незнакомое нечто, двигавшееся между двумя горными вершинами над перевалом. Собаке, разумеется, было не под силу оценить расстояние до этой вытянутой штуковины — и не всякий человек сумел бы — но во всяком случае оно не выглядело опасным, и от него ничем не пахло. По этой причине собака не гавкнула (такое разрешалось лишь в самых крайних случаях) и даже не зарычала. Она лишь повернула голову.
Проводник в общении с собакой куда больше привык полагаться на уши, чем на глаза. Вот почему он не сразу среагировал на необычную позу лохматой напарницы. А когда он это сделал, непонятный предмет уже скользнул в распадок и исчез. Обшарив взглядом горы и не найдя ничего интересного, егерь посчитал, что собака отвлеклась на какую-то живность.
* * *Я попытался мысленно представить себе положение экипажа нашего дальнего разведчика. Они приземлились благополучно — уже хорошо. Сейчас у них уже стемнело. Что бы я сделал на их месте? Да то самое, что написано в инструкции: замаскироваться потщательнее, поужинать, выставить боевое охранение, переночевать, а поутру привязать свое местонахождение к карте. Сеансов связи до утра (по их времени) не будет. Их утро будет уже поздним вечером в Буке, но дежурные по связи получили приказ докладывать в любое время дня и ночи. Ради этого пришлось переместиться в кабинет и дремать в кресле.
* * *(еще одна сцена, которую я видеть никак не мог)
За ночь никаких происшествие не случилось. А с восходом солнца бывший разведчик отправился на рекогносцировку.
