Макс Фрай - Я иду искать
– Как узнал-то? – спросил я.
И так отчаянно зевнул, что понял наконец причину своего равнодушия к провалу этой затеи. И ярость, и огорчение, и даже облегчение требуют много сил. А я слишком устал.
– О твоих намерениях? Как обычно: посмотрел на тебя и узнал. Иногда ты слишком громко думаешь, сам виноват.
– Кончай заливать. Кто-то меня заложил. Кофа? Нумминорих? Карвен вызнал последние новости от своей подельницы? Ставлю на мальчишку. Он ябеда, я это сразу понял.
– К сожалению, нет. Приходится признать, слежка за тобой у меня организована из рук вон плохо. Всё сам.
– Но зачем-то ты сюда пришёл. В нужное время, в правильное место. Только не говори, что случайно мимо через лес пробегал.
– Пришёл, чтобы составить тебе компанию. Я имею в виду, быть рядом в тот момент, когда тебе придётся унести этот шар из Сердца Мира. Ты твёрдо обещал Сотофе покончить с ним до рассвета; ясно, что уложиться в срок можно только отправившись куда-нибудь Тёмным Путём. И не менее ясно, что делать это ты очень не хочешь. А ходить Тёмным Путём, когда не желаешь достигнуть намеченной цели, очень опасно; я тебе не раз об этом говорил, и ты даже делал вид, будто внимательно слушаешь, но не то чтобы у меня были какие-то иллюзии...
– Погоди, – сказал я. – Так ты, получается, пришёл сюда, чтобы за мной присмотреть? Взять за шиворот, безопасно провести Тёмным Путём на край Мира и оставаться рядом, когда я буду рычать от бессильной злости, что сдал этих пятерых незнакомцев, и вот прямо сейчас они умирают, пока я сижу, как дурак? Что тут скажешь, спасибо. С тобой и правда гораздо лучше, чем одному. Но я бы не додумался попросить.
– Естественно. Если бы додумался, это был бы уже не ты. Справляться с самым невыносимым самому – понятная мне форма гордыни. Совсем дураком был бы, если бы вдруг решил тебя за это упрекать.
– Получается, я сам себя выдал, – вздохнул я. – Идиот. Мог бы сказать, что упросил Иллайуни заняться проблемой, и всё, что мне теперь надо для полного счастья – уснуть и вежливо его поблагодарить.
– Поверить в это мне было бы непросто. Всё-таки я достаточно много знаю о характере и обычаях старых кейифайев. За чужие дела они не берутся ни на каких условиях. Что он научил тебя каким-то своим приёмам –уже чудо.
– Кстати, пока не научил.
– А это похоже на правду. Но если так, на что ты рассчитывал? Собирался положиться на импровизацию? Как всегда?
– Это Иллайуни собирался положиться на импровизацию. Он твёрдо обещал мне присниться, а дальше – по обстоятельствам. Сказал, как его левая пятка пожелает, так и поступит. Может быть отговорит меня суетиться, может быть научит нужным приёмам, во сне это всяко проще, чем наяву. А может быть действительно сделает всё сам.
– Сделает сам?! Слушай, а ты уверен, что он – старый кейифай? Не самозванец?
– Понятия не имею. Экспертизы я, сам понимаешь, не проводил. Но, по крайней мере, когда он позволил мне умереть его смертью, это было довольно сильное впечатле...
– Что?!
– Умереть его смертью, – повторил я. – Да ладно тебе, не сходи с ума. Просто достоверная иллюзия гибели, в безопасной обстановке, под присмотром специалиста. Говорит, хотел сбить с меня спесь. Но ничего не вышло: я легко отменил пески, которые меня погребли. И, как видишь, благополучно воскрес. А спеси только прибавилось.
– Отменил пески, которые тебя погребли? – переспросил Шурф.
Глаза его вспыхнули в темноте, мне сперва показалось, недобро. Я даже успел подумать: похоже, Иллайуни теперь не поздоровится, зря я его выдал. Но потом понял: мой друг сейчас сам едва жив, очень уж близко подошла к нему его собственная смерть, все эти годы нетерпеливо ожидавшая своего часа. Готов спорить, что Шурфу Лонли-Локли суждено однажды умереть от любопытства. Ничем иным его, пожалуй, уже не проймёшь.
И я, конечно, сразу сообразил, что это мой шанс. Совсем дураком был бы, если бы за него не ухватился.
– Спорим на что угодно, ты сейчас страшно жалеешь, что это произошло со мной, а не с тобой, – сказал я.
Мой друг укоризненно покачал головой, но выражение размещённого на этой голове лица настолько явственно говорило: «Да!» – что можно было дальше не расспрашивать.
– Ну так давай я вас познакомлю. Самое интересное ты пока не пропустил. Оно ещё, можно сказать, не начиналось.
– Даже не думай, – сказал сэр Шурф. Но голос его звучал куда менее уверенно, чем ему самому бы хотелось.
– Да ладно тебе, – улыбнулся я. – Не прикидывайся. Кого ты хочешь провести.
– «Кого ты хочешь провести» – это к тебе вопрос.
– Не ко мне. Я играю в открытую. Смотри: ты уже не раз мне снился; сперва от случая к случаю, и сам удивлялся, что тебе это удалось, но потом взял процесс под контроль. Ясно, что ты можешь повторить этот трюк столько раз, сколько понадобится.
– Даже не...
– Да погоди ты, – попросил я. – Просто дослушай. Отказаться всегда успеешь. Тем более, пока я говорю, я совершенно точно не сплю. Тебе же спокойнее.
Он кивнул, и я самодовольно подумал, что место Старшего Мастера Дружественного Присутствия в Уандуке вполне можно отдавать мне, если уж Кекки решила от него отказаться. Чем я не великий дипломат.
– Если ты приснишься мне одновременно с Иллайуни, может получиться очень интересно, – сказал я. – Готов спорить, ты ещё ни с кем никогда в чужом сне не знакомился. Кроме того, вы скорее единомышленники, чем противники: моя идея умереть за этих людей не вызывает у него особого энтузиазма. А если у Иллайуни вдруг появится вдохновение, тем лучше! Увидишь такие интересные вещи, о каких даже в древних трактатах не пишут. И я тоже увижу. Думаешь, ты один тут умираешь от любопытства?
Ответа не последовало. Я, впрочем, его и не ждал. Улёгся в траву, с непередаваемым наслаждением вытянул ноги, почти непроизвольно пробормотал: «Господи, как же хорошо», – и потянулся за сломанной оранжевой ишкой, но Шурф мне её конечно же не отдал. Цапнул первым. Сказал:
– Я сам её принесу. А если не принесу, значит перебьётесь.
– Твоя взяла, – сонно вздохнул я. – Ну и чёрт с тобой.
И наконец-то уснул.
* * *Мне приснилось, что я сижу на своей крыше; впрочем, вряд ли кто-нибудь ещё смог бы её узнать, потому что в этом сне крыша Мохнатого Дома выглядела как пирс, уходящий в море. Очень высокий, на несколько метров возвышающийся над тёмной, почти чёрной водой, вымощенный старой, заросшей водорослями и ракушками черепицей, но несомненно именно пирс. И столь же несомненно возлюбленная моя крыша; во сне так часто бывает.
Поначалу я довольно смутно осознавал, что происходит. Понимал, что сплю; не столько помнил, сколько догадывался, что у этого сна была некая дополнительная цель, кроме отдыха, очень важная для меня, но вот какая? Что мне сейчас следует делать? Чего хотеть, кого ожидать? Нет ответа. Ладно, главное– не проснуться, остальное уладится как-нибудь само, обычно так и бывает.
