Анджей Сапковский - Божьи воины
— Ваше преподобие отец Фесслер? — узнал он. — Из прихода в Вальтерсдорфе? Что вас привело в Клодзк?
— Забавная шутка, воистину, — ответил священник, преувеличенно морща лоб. — Словно не знаете, что приводит. Давайте не будем дискутировать у хамов на глазах. Убери солдат, брат! Загораживать можете бродягам, а не мне. Я целую ночь в пути, мне необходимо перед дальней дорогой передохнуть.
— И куда ж это, — медленно спросил августинец, — ведет дальняя дорога, если можно спросить?
— Не прикидывайся дурнем, — не успокаивался священник. — На нас идут дьявольские гуситы огромной силой, жгут, грабят, убивают. Мне жизнь дорога. Я еду во Вроцлав, может, они туда не дойдут. Вам советую сделать то же самое.
— За совет благодарю, — наклонил голову августинец. — Но меня здесь, в Клодзке, обязанности держат. Мы с господином Путой будем город оборонять. И обороним с Божьей помощью.
— Может, обороните, может, нет, — обрезал Фесслер. — Это ваше дело. Уйди с дороги.
— Защитим Клодзк, — монах и не думал уступать, — с Божьей помощью и добрых людей. Любая помощь пригодится. И твоей не побрезгуем, Фесслер. Ты своих прихожан в беде бросил. Имеешь возможность вину искупить.
— Что ты мне виной в глаза тычешь? — разорался священник. — И искуплением? Прочь с дороги! И думай, что говоришь! Ты в моем лице оскорбляешь Церковь! Тебе-то какое дело, голытьба нищая? Что я ухожу? Да, ухожу, ибо это моя обязанность — спасать себя, свою особу и Церковь! Надвигаются еретики, священников убивают, я в своем лице Церковь спасаю! Ибо Церковь — это я!
— Нет, — спокойно возразил августинец. — Не ты. Церковь — это верующие и верные. Твои прихожане, которых ты бросил в Вальтерсдорфе, хоть обязан был им помочь и быть опорой. Это эти вот люди, которые готовятся к обороне, а не к бегству. Так что брось мешок, преподобный, бери кирку и отправляйся работать. И помалкивай, Фесслер, помалкивай. Я человек послушный, но здесь находится господин сотник. Он, прости его Господи, не грешит ни покорностью, ни излишним терпением. Он может приказать тебя на работу батогами гнать. А может и повесить приказать. Господин Пута наделил его широкими полномочиями.
Фесслер раскрыл было рот, готовясь возразить, но мина сотника заставила его быстро закрыть. Отчаявшись, он принял врученную ему кирку. Его спутники взяли лопаты. Лица у всех были истинно мученическими.
— В работе счастье Божие! — крикнул им вслед монах. — И не советую лениться и лодырничать! Сотник смотрит!
— Ох, — буркнул себе под нос Бисклаврет. — Ох, легко-то у нас здесь не пройдет. Эй, люди! Кто он, этот монах? Кто-нибудь его знает?
— Это Генрик Фогсдорф, — подсказал им один из возниц, управляющий телегой, наполненной каменными шарами для бомбард. — Августинский приор. Пользуется уважением в народе.
— Оно и видно.
Со стороны Рыбаков приближался на рысях конный отряд, направляющийся в сторону Нижних Мостовых ворот. Алебардисты немедленно остановили колонну беженцев. Отряд приблизился, было видно, что он состоит из одних вельмож. Сопровождавший их от моста на Нисе возница, везущий снаряды для бомбард, оказался человеком хорошо информированным и разговорчивым.
— Тот, что впереди, наш староста, его милость господин Пута из Частоловиц, — сообщил он, впрочем, без нужды. Господина Путу знали все, повсеместно знаком был также его герб, диагональные голубые полосы на серебряном поле. Рейневан обменялся взглядами с Бисклавретом — присутствие Путы в Клодзке означало, что Прокоп ушел от Нисы.
— Рядом со старостой, — показывал возница, — едет господин подстароста Гануш Ченебис. За ними господин Николай Мошен, командир наемных войск, и знатный господин Вольфрам фон Панневиц. Дальше — Ян фон Мальтвиц, хозяин Экерсдорфа. Господа из городского совета: Четтерванг, Греммель, Лишке…
Свита господина Путы с грохотом въехала в Нижние ворота, эхом прогремел под сводом ворот звон копыт. Когда конники проехали мост через Млыновку и скрылись в Верхних воротах, алебардники освободили дорогу, беженцы двинулись. Бисклаврет резко крякнул, ногой тронул стремя Рейневана. В этом не было нужды. Рейневан уже заметил. Заметили все. Какая-то женщина глухо крикнула у них за спинами.
С ризалитов башни над Верхними воротами свисали, надетые на крючья, четыре трупа. Трупы четырех людей. Точнее, остатков людей. Потому что тела были лишены всего, что обычно выступает из человека, включая сюда и уши. Над верхними и нижними конечностями, это было видно, трудились долго и упорно, в результате чего они походили на конечности только в общих чертах.
— Это гуситские шпионы! — натянул вожжи возница. — Одного поймали, он, не выдержав истязаний, назвал соучастников. Если б гуситы подошли к Клодзку, они должны были втихаря отпереть ворота, а в городе учинить пожары. Позавчера их на рынке казнили. Жутко мучали, другим на страх. Раскаленными клещами и крючьями рвали, кости ломали. А ворота теперь как следует стерегут ночью и днем. Вот увидите.
Действительно, увидели. Верхние ворота стерег отряд по меньшей мере в тридцать вооруженных до зубов солдат. Выпускал из-под крышки пар висящий над костром котелок. Командир роты, верзила с физиономией бандита, играл с собакой, бросая ей палку.
Бисклаврет смотрел угрюмо. Молчал.
— Среди тех, которые висели над воротами, — вроде бы равнодушно спросил Шарлей, — были знакомые?
Бисклаврет не повернул головы. Лицо у него было неподвижным.
— Да, — сказал он наконец. — Но скорее дальние, чем близкие.
Речной порт тоже охранялся такой же крупной командой. Бисклаврет тихо выругался.
— Будет непросто, — проговорил наконец. — Ручаюсь, что у других ворот будет так же. Скверно, скверно, скверно. С идеей захватить и открыть которые-нибудь из ворот можем распрощаться. Надо менять планы.
— Что предлагаешь? — прищурился Шарлей. — Крууугом и марш из города? Пока еще можно?
— Нет, — бросил Рейневан. — Остаемся.
— А ты, — демерит окинул его взглядом, — в своем уме? А? Еще в состоянии решать?
— Я в своем уме и во всех своих силах. Остаемся в Клодзке.
— Надеюсь, не ради покаяния? Спрашиваю, потому что еще мгновение назад ты выглядел так, словно жаждешь искупительного покаяния.
— Кончай с впечатлениями. — Рейневан насупил брони. — Я выслушал твой совет и взял себя в руки. А взяв, заявляю: мы получили приказы. Сироты на нас рассчитывают, мы должны помочь захватить город. Надо проверить все ворота.
Проверили. Рейневан, Шарлей и Самсон занялись стеной от Мостовых ворот до Замковой горы. Осмотр не воодушевлял. Банный проход был наглухо забаррикадирован камнями и бревнами. Вдобавок у ближайшей приходской церкви расположилось армейское подразделение. У остальных ворот, Зеленых и Чешских, стояли на страже боевые роты наемников.
![Анджей Сапковский - Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный]](/uploads/posts/books/54727/54727.jpg)
