Ирина Бондарь - Последний дракон Паутины
Я использовала все средства, чтобы добраться до моего неприступного оборотня: остатки магии крови от чернил, его запах, пойманный в ловушку во время наших мирных переговоров, его прикосновения ко мне во сне — я ни разу не застала его в своей комнате, но была уверена в его присутствии. Каждую мелочь, которая помогала проникнуть в самую глубину его сущности.
Губы чеканили слова, пока немигающие глаза неотрывно следили за приближающимся человеком с багровыми глазами, оставлявшим за собой широкий кровавый след.
Ярость, горящая в сердце твоем,
Станет ловушкой и зверю силком,
Крови своей отдала я сполна,
И сущности две отделит пелена:
Две половины — единая суть,
Зверь в человеке обязан уснуть.
Сила звериная стынет в глазах,
Пусть твой хозяин заблудится в снах!
Вместе с каждым произнесенным словом, подкрепленным наполненными магией жестами, от моей сияющей мягким светом фигуры к спешащему Даррену тянулись туманные жемчужные струи, опутавшие, в конце концов, его с головы до пят. Заколдованные змеи вгрызались в его щиты, замедляя движения, заставляя прилгать колоссальные усилия над собой, бороться с колдовским сном.
Пусть твой хозяин заблудится в снах! Из кончиков пальцев вырвалась очередная порция жемчужных канатов, опутывая голову пошатывающегося советника, который как раз отмахнулся от последнего на его пути воина и нетвердой походкой сделал два шага ко мне. Чтобы в следующее мгновенье рухнуть к моим ногам окончательно сломленным. Прости, любимый, меня слишком хорошо учили не отступать перед трудностями.
Мое заклинание действовало на неуязвимую звериную ипостась Даррена, которая вызывала в нем всю его неконтролируемую ярость, неизбывную ненависть, не давала ему покоя, будоража человеческую половину обостренными чувствами, которых у людей нет, и не могло быть. Это была его сила. Это стало его слабостью. Потому что я ударила точно в сердце огромного зверя, и он не смог уклониться.
Теперь я могла себе позволить немного расслабиться, что в условиях продолжающейся битвы было слегка неуместно. Сломала с помощью нехитрого заклинания оба наконечника, поскрипела зубами, запустила регенерацию и со всхлипом выдернула обе стрелы. Хлынувшая было кровь быстро остановилась, после того, как я зажала все сосуды, стараясь не ругаться вслух слишком уж громко…мать его так!
— Советник ранен!
— Советник убит!
— Советник в плену!
Голоса завопили со всех сторон, войска врага ощетинились оружием в мою сторону, мгновенно забыв про усталость от долгого сражения. Та-ак, кажется, меня все же будут бить! Я так не играю!
Что там у меня осталось в арсенале? Головная боль и ноющие раны не давали соображать, так что приходилось действовать на одних инстинктах, а они, как уже неоднократно проверено, соображали лучше меня. Нужные слова возникли сами собой, раздавленный в руке дымчатый камешек стал основой для колдовства, пригоршня крови из ран придала заклинанию небывалой мощи.
— Просто исчезните, — я устало взмахнула руками, и с кончиков пальцев сорвался шквальный ветер, подхвативший всех наших противников до единого, перенося их куда-то в неведомые дали. На поле у Источника остались только наши воины, живые и мертвые, да неподвижное тело Даррена у моих ног. — Ох, все эти колдовские штучки вызывают зверский аппетит. Успеем домой к ужину?
Бегущие ко мне друзья явно услышали последнюю фразу, ибо на их лицах появилось такое непередаваемое выражение…
* * *Казнь преступника, предателя и злодея с мировым именем Даррена Найтли должна была состояться на рассвете четырнадцатого дня Голой Луны. Его приговорили к четвертованию на главной площади Дикирии, причем наш августейший наниматель не слушал ни советов, ни возражений против такого метода борьбы с врагами. Я предлагала ему избавиться от советника быстро и безболезненно, не желая причинять лишние мучения оборотню, но мне указали на дверь, сказав, что с сегодняшнего дня корона в наших услугах не нуждается. Войска царевича Сержея вместе с ним самим были отброшены волной моей магии от Источника, так что достать его Гордей не мог, но был уверен, что со смертью советника брат вскоре окажется в его руках. Мы не стали его разуверять, занимаясь более разумными вещами.
Я обернула плечи заклинанием маскировки, отводя глаза стражам, усыпляя бдительность тюремщиков, и спустилась в сырые казематы дворцовой темницы, где в изолированной от магии и всего на свете камере находился Даррен. После того, как наше войско вышло из телепорта после битвы у Источника, одурманенного советника сковали наручниками из зеленоватого металла, который блокировал превращение, так что в узких четырех стенах мой мужчина оставался полностью беззащитен.
— Здравствуй, — я подошла к полуобнаженному советнику и обняла его за плечи.
Он дернулся, заскрежетал зубами, но вырваться не мог, поскольку оковы практически не давали ему нормально двигаться.
— Зачем ты пришла, ведьма?
— Даррен, не говори со мной так. Ты проиграл, но еще ничего не закончено! Сержей займет трон, твой мир будет в безопасности.
— Зачем ты лжешь, когда в этом уже нет необходимости? Твой подопечный, грязный убийца, убьет меня утром, после этого никто не сможет помешать ему занять трон, уничтожив последнего члена царской семьи! — в его голосе прорезалась горечь, ярость и ненависть ушли, сменившись неизбывной тоской.
Я отстранилась, взяла в ладони его лицо, покрытое густой щетиной от долгого пребывания в камере. Короткие каштановые волосы были всклокочены, в глазах ни тени прежнего багрового света.
— Даррен, ты не прав, — легкий поцелуй в искривленные иронией губы. — Маркоарвиэль поможет раскрыть правду, эльфы большие мастера в деле поиска истины, так что у него есть в запасе несколько заклинаний, которые разрешат ваш бесконечный конфликт. Серж будет хорошим правителем, я видела его ауру, она чиста, редко такие попадаются, особенно среди аристократов.
— Зачем тебе это? — он все еще не верил. — У тебя нет времени.
— Действительно, нет. Но главное — запустить процесс, а дальше твой царевич справится сам. А насчет того, зачем это мне…а зачем спасать всю Паутину, оставляя за собой мертвые миры? Я успею, у меня нет выхода.
— Подойди! — хоть я и усыпила зверя в этом мужчине, властность и почти животный магнетизм все равно действовали на меня оглушающе.
Я подошла к нему вплотную, он положил подбородок мне на плечо, каштановые волосы смешались с огненными.
— Я не могу избавиться от двойственного отношения к тебе, Аррлея. Все еще не могу смотреть на тебя без желания придушить на месте за твою роль во всем происходящем, за нарушение моих планов. Но не могу отрицать и того, что отдал бы многое за то, чтобы ты до конца моей жизни была рядом.
