Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркграф
– Срочно!.. – прокричала она звонко. – От Его Императорского Величества!
Стражи поспешно отпрыгнули в стороны. Она проворно взбежала по ступенькам, один из вельмож протянул руку, то ли помочь взойти на помост, то ли взять послание. Женщина даже не повела бровью, легкая и быстрая, так же бегом, почти не переходя на быстрый шаг, миновала строй вельмож.
Кейдан смотрел с явным неудовольствием. Она мило улыбнулась ему, но свиток сунула Арнульфу. Тот на мгновение замер, затем важно выпрямился и, сорвав печати, начал разворачивать трубку. Я ожидал, что рулон бумаги опустится, как жалюзи, до самого пола, однако Арнульф придержал, я видел как он сразу заглянул в конец, видимо, пропуская шапку из всевозможных титулов всемогущего императора.
Кейдан повернул голову в мою сторону. Я старался смотреть индифферентно, хотя сердце стучит в панике, а в голове барахтается слабыми крылышками пугливая надежда на чудо.
– Поджигай! – велел Кейдан.
Палач с факелом в руке повернулся в мою сторону.
Арнульф вскрикнул торопливо:
– Нет!.. Ваше Величество, это вам лично от императора.
Кейдан сказал раздраженно:
– Да, читай. А ты – поджигай, я же сказал!
Арнульф закричал в страхе:
– Нет! Ваше Величество, это как раз по поводу нашего… вашего пленника. Его Величество император Герман Третий повелел распорядиться его судьбой иначе!
Голос его, несмотря на страх, звучал вроде бы зловеще, потому Кейдан вместо того, чтобы в третий раз сказать: «Поджигай!» и проследить, чтобы палач все-таки поджег хворост, спросил с подозрением:
– Письмо о нем? Об этой сволочи?
– Да, – ответил Арнульф упавшим голосом.
Кейдан осведомился:
– Что изволит Его Императорское Величество?
Арнульф всматривался в бумагу с великим недоверием, даже провел по ней носом, будто принюхивался. Двое магов подошли поспешно и подвигали растопыренными ладонями, у обоих пальцы светятся зловеще зеленым.
Когда они кивнули и отошли, Арнульф сказал громко, как и положено оглашать указы самого императора:
– Его Императорское Величество повелевает вам передать бургграфу Ричарду маркграфство Гандерсгейм. Самого же бургграфа Ричарда жалует титулом маркграфа и милостиво поясняет, что Его Императорскому Величеству нужны люди, которые пользуются поддержкой населения и умеют находить выход из сложных ситуаций.
Кейдан спросил бешено:
– Каких? Он сейчас сгорит! Пусть найдет выход!
– Его Императорское Величество, – пояснил Арнульф, – имеет в виду события в Тартарене.
Кейдан вскочил, глаза метали молнии.
– Кто-то ввел Его Императорское Величество в заблуждение!.. Этот проходимец не может быть маркграфом!
Арнульф сказал ему услужливо:
– Тем более, маркграфом Гандерсгейма. Но, может быть, это и хорошо?
Кулаки Кейдана сжимались и разжимались, словно держит меня за глотку и наслаждается, давая время от времени сделать глоток воздуха. Глаза вылезли из орбит, он стал похож на огромную глубоководную рыбу, безобразную и отвратительную.
– Нет, – прокричал он, – я уничтожу его сейчас!
Арнульф сказал торопливо:
– Ваше Величество, умоляю! Напоминаю, Гандерсгейм!.. Не станете же противиться священной воле нашего великого и несравненного императора?
Кейдан застыл, стиснутые кулаки разжались, сейчас они больше похожи на крючковатые лапы гарпии с острыми когтями, морда красная, как буряк, на лице отчаяние.
– Хорошо, – сказал он осевшим голосом, – Император мудр, он знает, что делает. Снимите цепи с этой… сволочи.
Женщина впервые оглянулась в мою сторону. Она уже заново укрепила шляпу на пышной прическе, тень полей падает на нежное лицо, но я видел, как смеются глаза, а губы сложились в едва заметную трубочку, словно украдкой послала воздушный поцелуй.
Кейдан с ненавистью посмотрел на нее, а Бабетта сияла, чистая и солнечная, как ангел, уже привычно кокетничая и показывая, как хороша сейчас и вообще.
– Погодите! – вскрикнул Кейдан внезапно. – Стойте!
Арнульф повернулся к нему и спросил с поклоном:
– Да, Ваше Величество?
Кейдан крикнул:
– Он еще не сказал, что принимает щедрый дар императора!.. Он не сказал!
Арнульф повернулся в мою сторону. Взгляд рыбьих глаз скользнул по мне холодно и враждебно.
– Полагаю, – произнес он медленно, – пленник примет.
Кейдан сказал живо:
– Нет, пусть ответит! Он же завоеватель! Он не захочет приносить присягу даже императору!
На площади стояла такая напряженная тишина, что, когда в дальнем доме заплакал ребенок, все вздрогнули, словно у них над ухом ударили в литавры.
Арнульф спросил в мертвом молчании:
– Сэр Ричард, принимаете ли вы щедрый дар императора? Приносите ли ему присягу верности? Обязуетесь ли выполнять обязанности маркграфа честно и добросовестно?
Несмотря на гул в голове и общую слабость, тысячи вариантов промелькнули в черепе. Если Кейдан рассчитывает, что мое рыцарство заставит гордо умереть на костре или на плахе, он просто дурак и все еще не понял, с кем имеет дело.
– Да, – ответил я, заставляя язык двигаться, а гортань издавать звуки. – Благодарю императора Германа за великую честь и доверие! Обязуюсь навести порядок в вверенной мне марке. Спасибо императору! Слава императору! Да здравствует император! Хвала императору, справедливому и милостивому!
Бабетта насмешливо и весьма нахально улыбалась. Из монолитного отряда рыцарей поднялась одинокая рука с оттопыренным большим пальцем. Мне показалось, что я узнал эту руку.
Но взгляд Кейдана говорит, что если с этой площади и уйду живым, то из города меня вынесут вперед ногами.
