Андрей Гудков - Революция (СИ)
Его дети, каждый из которых был выше отца, поклонились и вышли из комнаты.
— Вы действительно нарушили мои планы, но такова жизнь. Вы заметили, что Фелиция, Энрико и Франко не похожи друг на друга?
— Да, их внешность сразу бросается в глаза.
— Уж не знаю почему, но боги подарили мне замечательную женщину, но не дали мне детей. Фелицию я купил у крестьянки за пригоршню мелочи в голодный год. Она этого не знает. Энрико мой двоюродный племянник, а Франко вообще не принадлежит к семье Серрано, он Мартинес. Но их всех я воспитывал как родных детей, даже Франко, который помнит своих настоящих родителей. Не удивляйтесь, у нас усыновление и удочерение чужих детей обычное дело.
Я кивнул, внимательно слушая его.
— Я надеялся, что Фелиция полюбит Энрико или Франко. Так как они сводные братья и сестры, никаких помех для брака нет. Но, увы, они относятся друг к другу именно как братья и сестры. Я прямо намекал им на это, особенно Фелиции. Но она так и не сделала свой выбор. Что ж, это, наверное, и к лучшему.
Эктор Серрано с усмешкой запрятанной глубоко в глазах посмотрел на меня.
— Вас не смущает, что Фелиция дочь крестьян?
— Я маг, сеньор, а маги знают, что такое вырождение и что такое свежая кровь. Нет, меня это не смущает.
— Вы скажете об этом его величеству?
— Не вижу смысла. Главное что она Серрано, а её происхождение никому кроме нас известно не будет. Может быть, я и скажу об этом Аврелию, но могу вас заверить, его это мало заинтересует.
— Хорошо. Тогда я согласен, но последнее слово будет за Фелицией. И еще одно, сударь Маэл, — он нахмурился и встал. — Хоть Фелиция и не моя родная дочь, я люблю её. Я требую, чтобы вы поклялись мне защищать её, пока она будет в Райхене.
— Меня прозвали цепным псом императора. А я никогда не считал это оскорблением. Это правда. Я буду защищать вашу дочь так же, как защищаю Аврелия. В этом я могу вам поклясться.
— А я могу вам пообещать любую помощь. Серрано всегда стоят горой за своих. И за зятя тоже, — усмехнулся он.
Да уж. Как все-таки разнится менталитет южных и западных дворян. На западе дворяне смотрят на императора как на рог изобилия. Выдать свою дочь — предел мечтаний многих кланов, потому что после этого можно на многое рассчитывать. А Серрано в первую очередь думают о том, что даже такому родственнику надо помогать.
Пока Фелиция собирала вещи и прощалась с родственниками, я навестил Шарля Малькольма. Несмотря на начавшуюся войну, он нужен был в Райхене. Молодой вице-адмирал не сильно обрадовался приказу, но возражать не стал. Он лучше многих других понимал важность реформ флота и был готов выступить в Сенате и Ассамблее. К мнению героя войны люди прислушаются быстрее.
Малькольм серьезно отнесся к задаче как можно быстрее и безопаснее доставить Фелицию в Райхен. Он лично сел ночью продумывать маршрут, из-за секретности, не сказав ничего даже ближайшим помощникам.
Араэл ушла к Фелиции. Тирион остался с Шарлем Малькольмом. А мы с Арьей пошли на пляж. Ночью там было пустынно и тихо. Только волны шумели при свете ярких звезд.
Я не сильно любил воду и поэтому остался на берегу. А Арья разделась донага и, немного смущаясь моего взгляда, с видимым удовольствием пошла купаться. Пока она плавала, я расстелил на песке покрывало и лег на него. Просто полежать и ни о чем не думать.
Накупавшись, Арья вылезла на берег и, не одеваясь, легла рядом со мной.
— Не замерзнешь?
— Нет. Тепло ведь. А ты не хочешь искупаться? Вода замечательная.
— Не люблю воду.
— Зря. Так странно, у нас сейчас снег, море замерзшее, а тут тепло, купаться можно.
Я улыбнулся и обнял девушку. Она положила голову мне на руку и прижалась ко мне.
— Мы завтра возвращаемся?
— Да.
— О чем ты думаешь?
— О том, что было бы здорово здесь остаться жить. Забыть про империю, войну и мятеж. Или сбежать куда-нибудь еще и просто жить.
— Ты этого не сделаешь.
— Нет, не сделаю. Но помечтать-то можно?
— Мечтай, — тихо вздохнула девушка.
— Ты больше не видишь тень за моей спиной?
— Нет, теперь не вижу.
Врать Арья совершенно не умела. Она грустно вздохнула, замолчала и вскоре уснула. Я осторожно, чтобы не разбудить, укрыл её покрывалом.
Мы так лежали до утра. Арья спала, а я медитировал, слушал море и воздух. Перед рассветом я разбудил девушку, и мы пошли во дворец. Надо было возвращаться в Райхен.
Шарль Малькольм сразу меня обрадовал. Он стоял возле большой карты океана, висевшей на стене.
— Наша разведка засекла работу беспроводного телеграфа в этом районе. Перехватить и расшифровать сообщение не удалось.
О том, что кунакцы используют принципиально новый вид связи, я знал. Увы, но в этой области мы отставали от наших врагов лет на десять не меньше. Иногда нашим специалистам удавалось перехватывать радиотелеграммы, но чаще всего в настолько искаженном виде, что понять ничего нельзя было.
— И что это значит?
— Это значит, что кунакская эскадра вышла на рейд между Санторином и материком.
— У нас нет времени собирать флот, мы можем полагаться только на вашу эскадру.
— Я знаю. Но если мы нарвемся на крупные силы врага, моих сил будет недостаточно.
Молодой Малькольм задумчиво посмотрел на меня.
— Я предлагаю рискнуть и пойти только на моем крейсере. Одному кораблю проще проскочить незамеченным, чем целой эскадре.
— Почему бы не взять с собой хотя бы несколько крейсеров?
— «Сапфир» самый быстрый корабль, остальные будут его только задерживать. У «Рубина» после ремонта ходовой упала скорость на два узла. У «Изумруда» уже успел обрасти корпус. Нет, или полная эскадра с броненосцами и кораблями сопровождения или один крейсер.
— Значит один крейсер.
— Корабль будет готов к выходу через два часа.
— Отплываем через три.
Фелиция пришла вовремя. Араэл помогала ей нести вещи.
— Я готова, — сказала Фелиция, подойдя ко мне.
Я кивнул. Девушка действительно была готова, это легко читалось в её глазах. Не знаю, почему Аврелий выбрал именно её, но если он надеялся, что невеста из провинции будет играть отведенную ей роль — то он сильно ошибся с выбором. Взгляд твердый и решительный. Ни колебаний, ни сомнений. С таким видом в бой идут, а не под венец.
— Прошу на борт, ваше величество.
Поднявшись по трапу, Фелиция остановилась. Вся команда корабля стояла перед ней навытяжку.
— Равняйсь! Смирно! — гаркнул боцман. — Равнение на её величество!
