Валерий Вайнин - Убить Змея
— Извините, сэнсей, — произнес Такэру по-японски. — Опять я… Опять вам пришлось меня… — Не договорив, он бросился на одного из сидящих амбалов и принялся молотить его, как боксерский мешок.
Японец двигался столь легко и быстро, что вскочивший огромный детина не успевал ни защититься, ни даже упасть: точными боковыми ударами Такэру постоянно поддерживал его в вертикальном положении.
— Ну, падло! — опомнился наконец третий охранник и поднялся, опрокинув ящики.
Такэру чуть скосил глаза в его сторону, но Стас крикнул:
— Этот мой! — и ринулся в драку.
Минут примерно десять японец и рыжий избивали охранников. Глеб наблюдал за этим, держа руки в карманах. Толян смотрел тоже, и взгляд его выражал обреченность.
Наконец, притомившись и выпустив пары, освобожденные пленники оставили своих мучителей лежащими на полу.
— Поехали, что ли? — предложил Стас.
— Над дыханием обоим надо поработать, — хмуро заметил Глеб. — И двигаетесь, как тюлени.
Такэру поклонился.
— Да, сэнсей.
— Как скажешь, сэнсей, — проворчал рыжий и кивнул на Толяна. — Он тебя привел?
— Догадался Штирлиц, — буркнул Глеб.
Стас шагнул к Толяну, тот в испуге отступил. Но рыжий протянул ему руку и сказал:
— Я о тебе думал хуже. Извини.
Брови Глеба удивленно приподнялись. Толян бросил на него умоляющий взгляд и, пожимая руку Стаса, пробормотал:
— Да ладно… сочтемся.
Решив не прояснять это милое недоразумение, Глеб обратился к друзьям:
— Подождите в машине. Я сейчас.
— Там твой фирменный „жигуль“? — уточнил Стас, надевая пальто.
— А тебе „БМВ“ подавай? — в тон ему осведомился Глеб.
Рыжий усмехнулся.
— Пошли, Такэру, в его колымагу. Нас там сейчас пилить будут, как Илюху жена.
Они вышли, и из-за двери донесся смешок Такэру: „Я тоже куплю себе „жигуль““.
Глеб посмотрел на Толяна в упор. Толян попятился и залепетал:
— Я мог бы их сразу грохнуть, но не грохнул… Каждый себе на кусок хлеба зарабатывает как может. Если Лось приказал, а я не выполнил…
— Слушай сюда! — прервал его Глеб. — Хозяина твоего я сам разыщу, очень скоро. Так и передай. А что касается тебя… Лучше на глаза не попадайся. Это твой шанс.
Глеб вышел из подвала.
Толян вздохнул с облегчением. Затем кинулся к лежащим на полу амбалам и стал бить их по щекам, приводя в чувство. Через некоторое время охранники, обрызганные ржавой водой из-под крана, восседали на ящиках и матерились, потирая помятые бока. А Толян, отойдя в дальний угол подвала, достал из кармана „сотовый“ телефон и набрал номер олигарха Лосева.
— Виталий Петрович, — проговорил он шепотом, — тут такое было… Короче, эти мудаки все просрали… А что я? Что я могу один? Не я ж их нанимал. Ишаки просто…
Глеб гнал машину, поглядывая на часы. Сидящий за его спиной Стас спросил:
— А наши-то часы почему не сработали?
Глеб ответил раздраженно:
— Ваши часы защищают от взрыва и от выстрела. Но если напиваешься, как свинья… от мордобоя изволь уклоняться сам и блевать ходи самостоятельно.
Красный от стыда Такэру тихо произнес:
— Простите, сэнсей.
Рыжий через силу усмехнулся:
— Я же говорил: сейчас пилить будет. Короче, всё — ластик. Эту ночку мы стираем.
Лихо обогнав трейлер с надписью „мороженое мясо“, Глеб удивленно поинтересовался:
— Откуда ты знаешь про ластик?
— Илюха научил. А что?
— Ничего. Только ластиком можно стереть необдуманные свои слова, а не поступок, который мог стоить жизни.
Чуть подумав, рыжий возразил:
— Поступок следует за словами. Стираю и то, и другое. И будь спок: больше не вляпаюсь.
Глеб лишь вздохнул и в очередной раз взглянул на часы.
— Куда тебя отвезти? К Кате?
Опустив голову, Стас сложил руки крестом.
— С Катей всё. Домой вези. — И он сказал адрес.
„Ты и вправду не слабоумный“, — удовлетворенно отметил про себя Глеб. Не проявив любопытства по поводу Кати, он лишь спросил:
— А „тойота“ твоя где?
— Слава Богу, возле дома. Мы с Такэру на такси к этой Милке рванули… В общем, я подстраховался на случай подпития. А ты чего всё на часы смотришь? Опаздываешь куда?
Глеб кивнул:
— В три часа ровно обязан быть у японского посольства. Как раз Такэру завезу и… — Глеб запнулся, чуть подумал и спросил: — У тебя „сотовый“ при себе?
Похлопав себя по карманам пальто, Стас достал телефон, нажал кнопку и приложил ухо.
— Работает. Хорошо хоть не расколошматили, гады.
— Такэру, позвони брату, — сказал Глеб. — Сообщи, что жив-здоров: он волнуется поди. И попроси его встретить нас с тобой за территорией посольства. Прямо у въезда, в три ноль-ноль. Быстрей. Если Сато нет на месте, он должен успеть доехать к трем часам. Передай, что это очень важно.
— Да, Глеб-сан. — Такэру взял у Стаса телефон и набрал номер. Брат его, очевидно, снял трубку сам. Такэру почтительно заговорил по-японски: — Я был с друзьями, Сато-сан. Потом я всё объясню… Нет, Сато, мистера Грина с нами не было. Но он сейчас со мной… Сато, пожалуйста, не ругайся. Выйди нас встретить… — И Такэру изложил брату просьбу Глеба, но от своего лица. Далее последовало молчание, прерывающееся односложными восклицаниями Такэру. Похоже, брат пытался выяснить, какого лешего он должен выходить к воротам и не нужен ли при этом духовой оркестр. — Я потом тебе всё объясню, — повторил Такэру и дал отбой.
Стас, который из всего разговора, естественно, не понял ни слова, поинтересовался:
— Ну как, порядок?
— Ништяк, — ответил Такэру, возвращая ему телефон. Глеб довез Стаса до дома, высадил и сказал:
— Вон твоя „тойота“. Если твои часы светиться не будут — взрывчатки там нет. А если засветятся… все равно взрывчатка не сработает.
Стоя возле „жигуленка“, рыжий пожал могучими плечами:
— На хрена им взрывчатка, если они думали, что нас и так замочат?
— Знать бы, что у них в мозгах, — возразил Глеб и, захлопнув дверцу, погнал машину к посольству Японии.
Дороги были сухие, движение — по московским понятиям — умеренное, и „жигуленок“ мчался, едва касаясь асфальта колесами. Глеб нервно поглядывал на часы, Такэру деликатно молчал на заднем сиденье. К посольству они подъехали в 15.02. Подобным опозданием, пожалуй, можно пренебречь.
„Опель“ с господами из ФСБ стоял в двадцати метрах от посольских ворот. Сато Абэ в пальто нараспашку прогуливался рядом. Глеб припарковался рядом с „опелем“.
Приоткрыв дверцу „жигуленка“, Глеб обернулся к Такэру:
