Тамара Воронина - Зеркало перемен. 1. Дарующая жизнь
– Предал? Он не может предать, – пожал плечами король. – Он шут, он прошел магическую коррекцию. Он никак не может меня предать. Не успеет. Раньше умрет, причем плохо. Только он бы и без коррекции не предал. Он честный. По природе своей – честный.
– Как его зовут? – перебила Лена.
– У шута нет имени.
– А у друга – есть.
На этом разговор как-то увял. Родаг ее не понял, но ведь и она его тоже не поняла. Шут сейчас был предан ей больше, чем королю. Он говорил об этом, и Лена верила. И что – дать ему пощечину? заставить сделать то, что он делать не может и не хочет? Уже вынуждала однажды, и если бы не Маркус, кто знает, чем бы все это кончилось. Стена уже возникала, но у них был Маркус. Какое счастье, что у них был Маркус.
* * *
Придворные и маги, если и заговаривали с ней об эльфах, никак не упоминали о ее роли, и Лена заподозрила, что они и не знают. В абсолютной монархии тоже есть свои плюсы: Родаг решил, и никто не решается обсуждать и тем более осуждать его решение, во всяком случае открыто. На эльфов в гвардейской форме косились с осторожным любопытством, а Лене они напоминали персонажи из какой-то серии «Властелина колец»: высокие, статные, красивые, с непроницаемыми лицами. Однажды Лена расспрашивала их о местной жизни, отвечали они без особой охоты. Нет, все нормально. Смотрят на них, как на диковинных зверей. Командиры их остерегаются – почему, неужели они не понимают, что такое истинная клятва верности? Маги людей их проверяли, знаешь, Светлая, так смешно: даже не проникли в глубину мыслей, совсем не знают особенностей эльфов. Только они могут не волноваться, эльфы знают свой долг. Король? Король нормально, как и положено, едва их замечает. Другие гвардейцы? А вот другие гвардейцы привыкают. Выпить зовут. Солдаты всегда найдут общий язык. Нет, солдаты точно не обижают, да и как человек может обидеть эльфа? Вот на занятиях стараются с ними в пару не вставать: кому понравится, если тебя раз за разом побеждают, но не поддаваться же им, правда? Бывает служба и хуже. А уж люди и подавно бывают хуже, тут к кресту не волокут и уши резать не пытаются. В город они одни не ходят, Милит велел быть осторожными, поэтому только вместе с людьми, и в таком случае никто и не понимает, что они эльфы. Странное королевство: эльфов навскидку из толпы не выделяют. Нет, Светлая, это как раз неплохо. Может, и правда люди – ничего?
Магом, которого Лиасс прислал во дворец, был Сим. К нему и подавно не приставали, но около него постоянно крутился кто-то из магов. Сим очень обрадовался появлению Лены, старался побольше времени проводить рядом с ними, смеялся шуткам Маркуса, подначивал шута – он был веселый и озорной, хотя изо всех сил старался быть солидным, дарил Лене цветы, которые не вяли очень долго. Гильдия магов старательно его изучала, но это так забавно, Светлая, ведь он, Сим, никак не из великих магов, так, вполне средний и никогда великим не станет – выше головы не прыгнешь, однако он вполне сравним по мощи с Верховным магом королевства. А что уж говорить об Ариане или тем более Кавене? О Владыке и упоминать не стоит. Королю при таких-то Верховных никак не помешают эльфийские маги. Сим уже научил их нескольким приемам. Природа магии одна и та же, просто человеческая… проще, что ли? облегченнее? да и количественно ее поменьше. Зато как охотно Верховные маги учатся, не чинясь, не смущаясь. Это замечательно.
Прощаясь с Симом у прохода в лагерь, Лена невольно сказала:
– Да пребудет с тобой великая сила.
Сим поклонился. Киношная фраза здесь оказалась уместна. Ох, верили они в то, что слова Лены могут материализоваться… Вот она и подбирала слова.
Палатки не было, что следовало воспринимать как намек: пора и в дом вселяться. Советник от щедрот выделил им две комнаты на четверых: одну Лене, а мужчин просто подселил к Карису, а себе, любимому, оставил четыре другие. Но небалованные мужчины восприняли это нормально. Комнатка у Лены была крохотная, с нормальной и никак уж не односпальной кроватью, а у мужчин роль ложа исполняли все те же то ли матрацы, то ли толстые попоны. А что ей еще надо? Кровать есть, столик, на котором таз для умывания… А не внедрить ли здесь чудо техники под названием «умывальник», он же «рукомойник»? Правда, из чего его тут делать… Но мысль подать можно. Очень ведь удобно. Еще был крохотный туалетный столик с зеркалом и несколькими баночками – это все забота Арианы. Одежда хранилась в сундуке, для плаща имелся крючок на стене. Главное, здесь было тепло: эльфы, оказывается, изобрели нечто вроде печек, и комнатка Лены была как раз с обратной стороны такой печки.
Маркус, наверное, провел с Карисом разъяснительную работу насчет того, где на самом деле будет ночевать шут. Почти всю первую ночь они отмечали новоселье: шут, оказывается, прихватил из Сайбы приличное количество вина и вкусностей, весьма порадовав Кариса. Кухня здесь, в лагере, была довольно однообразна: прокормить такое количество народу было трудно. Карис сказал, что через пару дней тут будет нечто вроде большой ярмарки: должны приехать не только крестьяне, но и всякие другие торговцы, хорошо, что эльфы прихватили с собой золото: по крайней мере, голодная зима их не ждет, вполне вероятно, что они сделают неплохие запасы. Владыка оказался очень практичным человеком, то есть, конечно, эльфом. Кроме того, в тот же день должны прибыть и представители других эльфийских поселений. Карис немножко нервничал по этому поводу: ему очень хотелось, чтобы у Лиасса получилось объединить всех эльфов Сайбии и вынудить или уговорить их стать настоящими подданными короны.
Стола в комнате не было, поэтому они сидели на матрацах, а вино и еда стояли прямо на полу. Шут обнимал Лену за плечи, а Карис старательно отводил глаза, не в силах видеть этакое святотатство. Маркус по обыкновению ухмылялся в отсутствующие усы и подливал в кружки вина, да так наподливался, что наутро им с Карисом было плохо, а Лену и шута, тоже изрядно набравшихся, наверное, выручил океан, бушевавший почти всю ночь. Это вообще было какое-то сумасшествие. У шута были совершенно одуревшие глаза, а Лена и подумать боялась, на что она похожа. Лиасса они пошли навещать, когда Маркус протошнился, а шут наиздевался над ним вдоволь.
В шатре Лиасса был и Милит. Лене показалось, что он мгновенно понял, что ее бледный вид и утомленная физиономия шута являются следствием не неумеренных возлияний, а неумеренной страсти. Лена почти демонстративно взяла шута за руку. Лиасс усмехнулся. А вот интересно, на чьей он стороне в душе? Разве не хочет счастья для собственного внука?
– Я рад тебя видеть, Аиллена. Ты приносишь покой в мое сердце, – сказал он вроде бы искренне, целуя ее ладонь. Милит повторил его жест, но не слова:
