Оксана Демченко - Безупречный враг
Крид с интересом рассмотрел и храмовый знак на парусе их лодки, которой охотно и загодя уступали дорогу при схождении, а сверх того почтительно кланялись. Еще бы — личный кораблик госпожи владычицы и явно спешит по важным делам. Лодка и правда мчалась быстрее прочих — под парусом и веслами. Гребли все по очереди, даже гость. Крид радовался такому справедливому правилу: и от скуки спасение, и телу разминка. Весла народа оримэо, едва удалось подержать в руках одно, вызвали у тэльра восторг. Легкие, с широкой удобной лопастью, вовсе не похожие на северные, налитые непомерной тяжестью, памятные ему еще со времен плавания на галерах. Те кое-как ворочает один гребец.
Принц довольно долго привыкал к совершенно новой манере гребли, в которой нет и намека на борьбу с весом весла: движения мягкие, длинные, слаженные и быстрые. Узкая невесомая лодка идет стремительно, охотно разгоняется и удивительно изящно маневрирует. Приспособиться к работе помог Роул, напевший ритм своим волшебным голосом, который очень даже действует, если не сопротивляться и благодарно принимать полезное обучение. Крид принял, впитал и скоро греб не хуже прочих. Слушал новые пояснения на смеси эмоори и родного языка — теперь по конструкции лодки и ее возможностям. Оказывается, сейчас они шли без боковых тооло — дополнительных поплавков, существенно помогающих сохранять устойчивость и курс при сильном волнении. Но море гладкое, как кожа ребенка, и рулевой распорядился убрать оба тооло — так и ход быстрее, и гребля удобнее. Тот же рулевой задавал ритм, время от времени напевая его или отстукивая наподобие бубна. А приметив усталость гребцов, подавал знак к их смене, хлопнув ладонью по борту.
Во время отдыха Роул, скинув рубаху, рисовал пальцем на влажном настиле примерную карту Древа и путь их лодки. Получалось красиво: вид сверху на острова, судя по изображению, действительно чем-то похож на экзотическое южное дерево. Северные острова — корни, крупные центральные — ствол и массивные ветви, а к югу — полукруг тонких штрихов кроны. Длинный и широкий серп в основании верхушки кроны — столичный остров Гоотро.
Крид, сменившись с весел, валялся на горячих досках, блаженно дремал вполглаза и лениво завидовал. И рисовать сирена умеет, и голос у него восхитительный, и внешность — загляденье. Небось живет счастливо, нет поводов махать саблей направо и налево, отстаивая честь семьи. Крид высказал свое предположение вслух.
— Размечтался, — без тени огорчения потряс головой Роул, рассыпая по плечам довольно длинные темные кудри. — Я незаконнорожденный, к тому же полукровка, да еще и помесь с тэльрами! По местным меркам, внешность так себе, в кости широк и бледнокож. Далее. Мама — человек важный, перламутровая араави, сплетен копится столько, что кулаки чешутся. Она должна была меня отдать на воспитание, так принято. Но божья капля у меня в крови ничтожная, храм не заинтересовался, коралловый араави разрешил, и я с трех лет живу в семье. То есть регулярно чищу шеи кому надо. Вернемся — можем вдвоем продолжить, там работы непочатый край, — великодушно предложил Роул. Вздохнул куда более серьезно и грустно: — Только время стало неспокойное, как бы и правда не дошло до большой войны. Ваш-наш и еще невесть чей советник Гооз и без жезла опасен. Сейчас у него жезл, увы, есть, и, может быть, даже не один.
— Вот как, — насторожился Крид. — Твоя мама — тоже сирена, у нее жезл…
— Мама сорвала голос, потому и смогла стать араави. Сиренам с голосом никогда не вручают жезлы, они открывают слишком большую власть. Разрушительную. Поэтому сирен учат в особом замке, очень строго. Следят, чтобы мы росли… людьми.
— Вас что, и убить могут при обучении, если не хороши? — сделал страшные глаза Крид.
— Всякое случается, — пожал плечами сирена. — Ну сам представь. Я бестолочь, мой дар — так, пустяк, обучение неполное. И все же я при полном напряжении сил способен убить голосом. А мама распоряжалась вашим королем и всем двором, да и нынешний советник, к сожалению, справляется. Разве такое можно оставлять без внимания? Нас с детства учат и изучают. Тех, кто не умеет себя сдерживать, азартных, жестоких через край, злобных — отсеивают. Обычно не убивают. Раньше лишали языка, а теперь араави облегчил кару: всего лишь подрезают голосовые связки, делая говор хрипловатым и тихим. Недавно сирен еще и приучали к цветку ош, хотя это — настоящая подлость. Граат полностью отменил подобное, запретил под страхом казни. Он вообще толковый дядька, наш владыка. Только благодаря его уму и усердию еще живем мирно.
Сирена рассмеялся сам, назвав владыку дядькой, и рассмешил спутника. Крид хохотал, смотрел в опрокинутое над головой небо — синее, в перышках редкой пены облаков — и думал о том, как славно устроилась его безнадежная поездка. И настоящие острова не похожи на те ужасные страшилки, что нашептывают при дворе. И люди оримэо добродушны и красивы. И океан щедр и приветлив, а храм не совершает кровавых жертвоприношений. А газур… так он сам может сообщить не меньше гадостей о короле Альбере, но родное дэлькостийское величество для своих подданных вне подозрений. Так что и газура можно оставить там же, в числе безупречно святых с самого дня коронации.
К вечеру лодка шла уже не широкой просторной водой, а узкими путаными проливами. Близ ствола Древа острова теснились, малые липли к большим, скалы там и тут опасно щетинились камнями рифов, полускрытых водой. Те еще ловушки для неопытного лоцмана! Но рулевой выглядел безмятежно спокойным. Приглядевшись, Крид опознал в нем ужасающе тощего и, по уверениям спутника, безмерно драчливого стража. Да что они тут, все талантливы, один принц — обыкновенный? Петь не может, карт не рисует, голосом убивает только маму, особенно когда простужен…
«Хоть грести умею, спасибо отцовской ссылке на галеры», — улыбнулся Крид, лежа и блаженно щурясь.
Парус в ленивом безветрии жаркого вечера сложили, потом разобрали саму мачту.
Весла без звука уходили в вишневый сироп заката, перемешивали его и поднимались, храня тягучие ленивые капли. Рулевой негромко приказал:
— О-о-ло-оз, — задавая более быстрый ритм гребцам.
Правильно, сироп-то пригорает, вон как темен стал! Того и гляди до черного дойдет. А скалы берегов так близко: кажется, весло вытяни — и дотронешься. И продолжают сходиться!
Снова обрел голос рулевой:
— О-о-йа-о.
Весла в последний раз тронули воду и легли вдоль бортов. Скалы летели мимо, почти касаясь плеч, вверху они сомкнулись сплошным сводом недружелюбной тяжести. Ночь упала из каменных недр и накрыла островную страну мгновенно, как ловчая сеть. В тишине только вода гладила борта и журчала, распадаясь двумя струями возле острого носа лодки. Хороший ход у легких суденышек островитян! Упругий мрак нехотя раздался и выпустил добычу, признавая непосильным для себя опыт худенького рулевого. Впереди лежала светлая вода в первых робких лунных бликах. Арка прохода уже не различалась за спиной, камень казался сплошным.
