Ольга Голотвина - Встретимся в Силуране!
В лесу глухо заухала сова. У Ильена мороз прошел по коже.
А если он найдет Эрвара — захочет ли тот разговаривать с мальчишкой? Ну, сожрать, наверное, не сожрет, но и слушать не станет. Зачем дракону людские хлопоты? И что ему просьбы Ильена? Так, цыплячий писк под ухом...
Может, еще не поздно все исправить? Вдруг стражники еще препираются с той бабой? Вернуться, заскулить: мол, дяденьки добренькие, простите, это я выскочил на спор с мальчишками, смелость показывал... Пожалеют, пустят... Найти Ингилу и Тихоню, переночевать в безопасности на лавке в трактире...
Ильен встал на ноги. Над верхушками кустов призывно чернел край городской стены.
Вот-вот, вернуться. Провести ночь в уюте и тепле. А утром стоять в толпе на площади и смотреть, как казнят Ралиджа, Арлину, Пилигрима...
Ильен стиснул кулаки и тоскливо оглянулся. Вокруг были не просто кусты, а подлесок, преддверие недоброй чащи. Но мальчик уже не думал об ужасах леса. Он нашел взглядом сухое дерево и, царапая в кровь руки, отодрал от него увесистый сук. Взвесил дубинку на руке — и разом исчезли сомнения и страх. Все у него получится. Он найдет этот овраг, он уже вспомнил, в какую сторону надо идти. И дракона он уломает как-нибудь...
Тяжелый сук в руке напомнил о деревянном тренировочном мече. Ильен, зло усмехнувшись, проделал ненавистный прием «радуга над лугом». И получилось! Впервые в жизни! Красиво, чисто!
Видели бы сейчас Ильена мальчишки из крепости, всегда дразнившие его за трусость!
— Волки, да? — в полный голос спросил он. — Нежить, да? А ну, кому первому в лоб? Мой отец был разбойником!
Значит, так: вдоль дороги до второго поворота, налево в чащу, напролом до ручья, а дальше вверх по течению...
* * *— Но, мой повелитель, нужна ли нам смерть этого человека? Ведь ему известно, где скрывается грайанский король... — осторожно удивился из-за плеча Нуренаджи долговязый Сын Клана Акулы с жутковатой зубастой маской на голове.
— Нет!! — сорвался на визг Нуренаджи — но тут же взял себя в руки и продолжил с достоинством: — Нет! Все, что нужно, нам расскажет его сообщница. А колдуна казнить немедленно, не развязывая пасти!..
Принц понимал, что поступает нерасчетливо. Может быть, сообщница грайанца не знает ничего — и Нуренаджи своей рукой обрывает нить, ведущую к высокородным беглецам.
Но есть то, что сильнее здравого смысла: страх. Этот страх — древний, дремучий — поселился в душе Нуренаджи в тот миг, когда принц увидел бессмысленные, словно выжженные изнутри глаза Верджита. Страх, который из века в век гнетет человеческие души, заставляет их сжиматься и дрожать. Страх перед чародейством.
До сих пор Нуренаджи считал магическую силу благословением, даром богов. Переживал, что не отмечен Безымянными... завидовал Верджиту...
Но когда чародей-Лебедь был раздавлен чужим колдовством, Вепрь содрогнулся. Ему показалось, что он стоит нагим на пронизывающем до костей ветру. Что защитит от магии? Мечи стражи? Дворцовые решетки, засовы и замки? Текущая в жилах чистая кровь великого предка? Лебедя его кровь не спасла...
Узнав, что схваченный грайанец оказался чародеем, Нуренаджи произнес: «Казнить!» — раньше, чем успел подумать: а выгодно ли это ему? Не до выгоды было — он спасался от леденящих приступов ужаса.
Потом он прикажет пытать женщину-сообщницу. А если это ничего не даст — что ж, отыщет беглецов как-нибудь иначе. Но вражеский колдун должен быть убит! Сразу! Сейчас! На глазах у своей девки — она потом сговорчивее будет...
Неважно, что Нуренаджи еще не король и не может отдавать приказы палачу. Стая сделает все сама. Казнь была любимой игрой их детства: с соблюдением должных церемоний они рубили головы связанным собакам. Все окончилось, когда был казнен раб, доносивший королю на принца и его друзей. Старик до последнего мгновения думал, что молодые господа забавляются, что это не всерьез... Нуртор узнал, разгневался — и кровавые игры пришлось прекратить.
Но теперь — кто посмеет остановить Нуренаджи?
* * *Полумрак — и отчаяние. Огонь факелов — и лютый ужас. Негромкие голоса — и надвигающееся безумие.
Нет, Арлина не вспомнила о своем пророческом видении: темный зал, полотнища паутины с потолка, мрачное сооружение, покрытое черным сукном, и человеческие фигуры с птичьими и звериными головами... Ничего этого она не вспоминала — просто билась в лапищах, державших ее за локти, извивалась, кричала.
Но кричи не кричи — жуткие нелюди уже валят на колени перед черным возвышением обмотанного цепями человека. Рот его завязан тряпкой, но видно, что на лице не страх, а гнев и ярость.
Высоченный урод с большой кошачьей головой поднимает топор. Почему-то его движения становятся невероятно медленными. Арлина понимает, что сейчас оборвутся две жизни — ведь ей не пережить любимого! Она пронзительно визжит в бессильной попытке остановить этот кошмар...
В бессильной? Ну нет! Визг освобождает таящуюся в Арлине силу. Звук, истончаясь, превращается в невидимый клинок, который уходит под черные своды и дробит потолок...
Но поздно — топор уже пошел по дуге вниз, с мерзким хряском ударил... Отрубленная голова падает с возвышения, катится к ногам женщины.
Арлина испускает новый крик, полный безудержного, смертельного отчаяния. Лапы, держащие ее локти, разжимаются. Женщина, не оглянувшись, бросается к отрубленной голове, падает перед ней на колени. Вокруг мечутся охваченные паникой нелюди, с потолка падают глыбы, но Волчица не думает о том, что и ей грозит опасность. Со смятенным сердцем наблюдает она чудо, подобное тому, что являлось ей недавно в Подгорном Мире.
Черты мертвого лица вдруг начинают меняться... но ведь это женщина?! Чужие, незнакомые глаза застывшим взором смотрят в неистовые глаза Волчицы — за миг до того, как голова вспыхивает легким прозрачным пламенем.
Арлина поднимается на ноги — это удается ей не сразу — и непонимающе оглядывается. Обрушился потолок, рухнула часть стены, вокруг мертвые и оглушенные люди — если, конечно, это люди...
Пошатываясь, Арлина выходит в пролом. Она ничего не хочет понимать, ей просто нужно уйти отсюда. Она устала.
Снаружи — ночная прохлада, осенний голый сад и какие-то люди с факелами. Бегают, кричат... Арлина проходит меж ними, как призрак. Калитка в стене. Рядом — ошалевший стражник, который не знает, как ему быть: бежать на крики или не оставлять пост? Последние неистраченные капли магической силы ведут и направляют Арлину. Она вскидывает перед собой руку и коротко, пронзительно вскрикивает. Калитка вылетает наружу, словно выбитая чудовищным ударом. Волчица молча проходит в открывшийся проем, не взглянув на рухнувшего на колени стражника.
