. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)
-- А ну стой!
Острон медленно открыл глаза.
-- А, -- обрадованно воскликнул гортанный голос, который спорил с Сунгаем. -- Вот и твой дружок очнулся. Все, я свое дело сделал, пусти меня уже.
Неподалеку донесся шум короткой драчки: Острон осторожно попытался поднять голову и обнаружил, что ничто не мешает ему это сделать. Дышать было легко, ничто нигде не болело. Он увидел, что лежит на кровати в большой светлой комнате, а в дверях толкутся два человека, один из которых -- Сунгай, необычно разозленный, -- держит за грудки второго, красавчика в тюбетейке-рафе.
-- Сунгай, -- окликнул Острон, подспудно ожидая, что голос окажется хриплым, ломким и вообще не будет слушаться хозяина, но его голос внезапно прозвучал громче, чем он хотел. Джейфар немного смущенно отпустил ассахана; тот немедленно принялся поправлять расшитую рубашку.
-- Иди, -- буркнул джейфар. -- Из города ты сейчас все равно никуда не денешься. Куда бы ты ни пошел, впрочем, знай, что я всегда тебя могу найти. Из-под земли достану, ублюдок.
-- Как ласково, -- надменно бросил ассахан и шагнул в дверной проем, уже оттуда добавил: -- не слишком-то разумно так разговаривать с человеком, которого хочешь вовлечь в какое-то сомнительное приключение.
Сунгай от возмущения едва не подавился; короткий смешок с другого конца комнаты привлек внимание Острона.
На мягком пуфике сидел Абу Кабил, в очередном цветастом халате, и невозмутимо потягивал что-то из пиалы. Сунгай обернулся и развел руками.
-- Кто этот человек? -- спросил Острон.
-- Его зовут Элизбар, -- ответил Абу, -- и он Одаренный Ансари.
-- Ч-что, правда? Так ты хотел, чтобы он остался с нами, а он отказался?
-- Вот именно! -- немедленно фыркнул Сунгай, прошел в комнату и плюхнулся на соседний пуфик. -- Ситуация -- хуже некуда, идет война, а этот идиот заявил, что все это -- не его ума дело, и ушел!
-- Где же ты нашел его?
-- Лейла нашла его, -- возразил джейфар, наливая себе чай из пузатого чайничка. -- Когда мы причалили к берегу... в общем, весь город стоял на ушах. Четыре лекаря осмотрели тебя и только качали головами, один из них, самый молодой, вроде бы взялся тебя перевязывать, но у них на лицах было написано, что они не очень уверены, что ты выживешь.
-- Но я жив и здоров, -- пробормотал Острон.
-- Конечно! Когда услышала, что они ничего хорошего не обещают, Лейла вся в слезах кинулась прочь, -- пробормотал Сунгай. -- Долго она не отсутствовала. Она сама сказала, что отыскала его в таверне. Надо же было додуматься, -- он снова фыркнул, -- влететь в питейное заведение и заорать дурным голосом, что ей-де срочно нужен целитель. Но ей необычайно повезло, потому что этот пройдоха там и сидел, попивал себе арак.
-- А Абу? -- недоуменно спросил Острон, переводя взгляд на кузнеца. -- Абу, ты тоже ничего не мог сделать?
-- Меня еще не было, парень, -- отозвался тот и пожал широкими плечами. -- Мы добрались до Ангура буквально час назад. Кстати, твоя ненаглядная была со мной в одном отряде.
-- Сафир здесь!..
-- Тише, тише, -- рассмеялся Абу. -- Она была здесь, но ушла, когда узнала, что твоей жизни ничто не угрожает. Наверное, приводит себя в порядок: мы ведь были просто по уши в грязи и пыли, когда добрались до города.
-- ...Хорошо, -- вздохнул он. -- Элизбар, значит? Да успокойся ты, Сунгай. Никуда он от нас не денется, правда.
-- Пусть попробует, -- хмуро ответил джейфар, -- мои птицы его всюду отыщут.
Острон коротко рассмеялся.
-- Я не о том. Судьба... все равно сведет нас вместе, понимаешь? Хочет он или нет, он вернется к нам.
Сунгай промолчал. Острон встал с постели; он чувствовал себя на удивление хорошо, будто спал двое суток, не меньше; оглядев себя, он обнаружил, что на нем нет ни намека на свежую рану, даже шрама не осталось. Мало того, исчезла даже старая белая полоса, пересекавшая его живот: напоминание, оставленное Аделем давным-давно.
-- Ух ты, -- сказал Острон, трогая себя за живот. -- Абу, ты глянь. И старого шрама как не бывало!
-- Пожалуй, парню надо будет сказать, чтоб впредь оставлял шрамы, -- ухмыльнулся Абу Кабил, -- а то чем же ты будешь хвастаться женщинам, когда эта война закончится. Никто и не поверит, что ты столько раз был на волосок от гибели!
-- Тьфу ты, Абу, -- смутился он, -- Сафир и так знает, где я был!
-- На данный момент, -- лукаво сообщил кузнец, -- она знает, что ты несколько недель провел в пустыне в одном отряде с Лейлой, и ей, кажется, это очень не по нраву.
Острон ойкнул. Сунгай покосился на Абу Кабила и громко фыркнул, чуть не расплескав чай.
***
Людей в городе было -- не протолкнуться. Улицы оказались запружены. Тысячи обеспокоенных лиц, испуг, смятение, тревога. Прибывавшие в Ангур бойцы разместились все там же, где и раньше; на время их отсутствия дядя Мансур благоразумно велел казармы оставить пустующими.
Дядя Мансур встретил племянника, когда тот спустился на первый этаж из комнаты, в какой пришел в себя. Увидев Острона целым и невредимым, дядя дал волю чувствам (чего обычно себе не позволял), обнял его и похлопал по спине. Острон отметил, что в дядиной бороде стало больше седины.
-- Халик... -- сказал Острон и обнаружил, что не может продолжать из-за слез, подступивших к горлу. Дядя Мансур отвел взгляд.
-- Я знаю, мальчик, я все знаю. Сунгай рассказал мне.
Острон собрался с духом.
-- Такова ответственность, -- произнес он, стараясь, чтобы голос не дрожал. -- И на моих плечах лежит не меньшая. Если я не справлюсь...
Он сглотнул. Дядя вздохнул, на мгновение давая возрасту отчетливо проглянуть через его морщинистое лицо.
-- Не бери на себя слишком много, Острон, -- сказал старик. -- Ты не один в целом свете.
Острон грустно улыбнулся.
-- Как остальные, дядя? У них все в порядке? Этот китаб, Анвар, пугал нас, что от его настойки могут быть нежелательные последствия.
-- Ниаматулла потерял сознание на корабле и до сих пор не пришел в себя, -- отозвался дядя, -- но Анвар говорит, все обойдется, полежит немного и очухается. Кажется, нашему аскару пришлось нелегко в дороге.
Острон недоуменно пожал плечами.
-- Не труднее, чем всем. Конечно, -- он немного нервно усмехнулся, -- Улле повезло, как всегда: как только его занесло в пустыню, пустыня чуть не превратилась в море, в котором он пару раз почти утонул. А другие?
-- В порядке, -- сообщил дядя Мансур и улыбнулся ему. -- Ты хорошо справился, Острон. Многие люди уже добрались до города невредимыми, а птицы Сунгая докладывают, что на южном берегу осталось очень мало наших, между тем как основная толпа одержимых сейчас беснуется в Дарвазе, где господин Ар-Расул приказал обстреливать их с кораблей.
