Анна Московкина - Исток
Из тучи выскочил ряд шаровых молний, они окружили добычу. Девушка отрешенно проводила их взглядом. Провела ножом по внешней стороне предплечья, поморщилась.
— Что-то не так! Амулет еще действует, но заклятие, похоже, разрушается…
— Неужто нашли слабое место? — удивилась Эли, подаваясь вперед. — Странно.
Тучу раздувало ветром. Молнии гасли. Купол тоже исчез. Амулет обжег ладонь, загорелся. Сворн уронил его в снег.
Дышать стало значительно легче. Свежий, легкий, чуть влажный ветерок коснулся лиц. Запахло водой. Светало. На востоке красной полосой разгоралась заря, горбушка солнца торчала из-за леса.
Рассвету было все равно, он наступал.
Становилось светлее, настолько, что можно было ясно разглядеть бегающие по двору фигурки.
Рассмотреть, прицелиться…
— Готовьсь!
… и выстрелить…
— Пли!
Из темных провалов бойниц посыпались длинные стрелы с черным оперением.
Колдун заслонился щитом силы, Хорхе исчез за мгновение, как в него попала стрела, Борец хватанул древко зубами и с хрустом перекусил, Молчуну попали в плечо, но он продолжал махать мечом как ни в чем не бывало. Айрин удивленно прижала руки к животу, чувствуя, как внутренности превращаются в кровавую кашу. Из Нежада фонтаном хлестала кровь — стрела пробила печень. Филипп испепелил стрелу в полете.
— Готовьсь! Пли!
Второй залп оказался не столь неожиданным и не столь успешным. Порыв ветра сбил направление, огонь покончил с оперением, а водяной поток прибил к земле. Молчун навис над Нежадом, пытаясь выдернуть стрелу. К Айрин бросился колдун. Из девушки снова струилась сила.
— Придется протолкнуть ее.
— Иди к бесу, колдун, хочешь, чтобы и в тебя попали?
— Не хочу. — Майорин поморщился, щит принял полусферическую форму, прикрывая их от ударов.
— Он не продержится и пары секунд.
— Продержится… На, закуси.
— Гм…
— Заткнись и терпи.
— Ау! Чтоб тебе пусто было! Почему щит еще на месте?
— Это мой щит.
— Вот именно… Ты не колдун…
— Теперь я сломаю наконечник. Замолчи, Айрин.
— Не колдун… И тебя зовут по-другому… Марин, да, Марин де Морр. Я нашла генеалогическое древо правящей семьи.
— Майорином называла меня мать, так это имя звучало на хордримском. Молодец. А теперь я ее вытащу. Закуси снова.
— Ты старший… наследник…
— Закуси.
— …
— Прости… Сейчас замажем, надо остановить кровь.
— Ты исчез, когда тебе было восемнадцать… как мне… значит…
— Я разрежу платье…
— Значит, ты тоже исток?
— Теперь на спине. Всё, я снимаю щит. Готова?
— Еще один вопрос, можешь не отвечать.
— На три. Раз, два…
— Почему ты мне врал?
— Три!
Шум навалился со всех сторон, обрушился очередной град стрел, орали стражники на стене, ликуя. Молчун медленно, отстреливаясь, тащил Пересмешника к дверям. Филипп пытался расчистить им дорогу, прорубаясь сквозь цепочку химер.
— Фил! — крикнул Хорхе. — Пора с ними кончать, пошли туда!
— Как?
— Мигнем! — Майорин с разворота вклинился в строй химер, заменив Филиппа.
Воин ухватил молодого чародея за запястье, они исчезли.
— Оставь меня, я труп, — прохрипел Пересмешник, изо рта потекла кровь.
Люта не обратил на высказывание друга никакого внимания. В одной из бойниц показалась задница, задница в бойнице не умещалась, но ей помогли. В стене завизжали.
— Там у степнячки… — шептал Пересмешник, — парень родился. Мой он… я им деньги посылаю… Ты не бросай его, Люта.
— Не брошу, — сквозь зубы процедил Молчун.
К его ногам подкатилась голова мальчишки.
Борец тряхнул ножом, бросаясь на следующую тварь. На его спину прыгнула двенадцатилетняя девчонка. Рысь мявкнула и, защищая хозяина, метнулась следом. По двору покатился визжащий комок.
Нежад закрыл глаза.
Люта положил его на землю. Смысла пробиваться к дверям больше не было.
Эльф с плеском исчез в колодце. Тишину разрывало только хриплое дыхание менестреля, Киата обошла помещение, Солен устало привалился к стене. Пахло затхлостью, на дубовых балках потолка в изобилии росла плесень. У колодца лежали мертвые стражники, двое из которых были раздеты до белья.
— Что ты делаешь? — Парень заметил, как воительница принялась раздевать третьего.
— Кольчугу надену. Мало ли…
— Если придется уходить через колодец, то кольчуга тебе только помешает.
— Ты верно веришь, что белобрысый договорится с русалками? — язвительно спросила женщина.
— Верю. Если Велор сказал, что сделает, то сделает.
Белая кожа-чешуя переливалась, будто по ней бегали маленькие молнии. Гургулина лежала на спине, меланхолично двигая плотно сдвинутыми ногами, почти как хвостом. Велор подплыл к ней, русалка радостно распахнула объятия, прижалась к эльфу и подмигнула. К маленькому пузырьку воздуха, вышедшему изо рта русалки, стали прилипать другие пузыри.
— Говори, — разрешила русалка, булькая на своем языке.
— У нас раненые, их… — Мучиться со сложными гортанно-носовыми звуками не было сил. Эльф заговорил по-своему.
— Сколько? — перебила русалка.
— Двое. И еще двое людей.
— Колдуны, похоже, всерьез дерутся? Трещит даже у нас.
— Они нас выгнали. Ты поможешь?
— Враг моего врага мой враг! Глупость, конечно, но глупость весьма распространенная.
Стрел стало значительно меньше, но химеры, подбадриваемые силой, продолжали наступать, тесня противников друг к другу. Борец то и дело посматривал в сторону, где лежала окровавленная пятнистая тушка. Рысь не двигалась. К двум фигуркам вдалеке прибавились еще три.
Лавт заскрипел зубами.
— Нам их не одолеть, может, телепортируемся пока не поздно?
— С расхристанным истоком? Ты хочешь умереть без посторонней помощи? — осадил его колдун.
— Оставите меня. Меня они не убьют, по крайней мере.
Маги задвигались, засуетились, пришпорили коней.
Из бойницы с хрустом и воплем вылетело изуродованное тело. Колдун неодобрительно покосился на стену, Хорхе не слишком почитал чужую смерть, особенно если смерть была вражеская.
Люта рванул на себя химеру, отрезал ей голову, отбросил. Запас сил у него давно истаял.
…По предзамковой пустоши галопом летел серый конь, темная пепельная грива развевалась, копыта мешали снег, взрывая фонтанами пороши. Всадник уперся коленями в конские бока, отклячил зад. Мощная грудная клетка коня ходила ходуном, из ноздрей темными дорожками бежала кровь.
