Ким Харрисон - Хороший, плохой, неживой
– Не имеешь права! – возмутилась я, чувствуя, как колотится сердце. Я посмотрела на Пискари. – Так нельзя. Я не согласна. – И снова Алгалиарепту: – Он не владеет моей душой и не может тебе ее отдать!
Демон глянул на меня мимоходом:
– Он владеет твоим телом. Кто владеет телом, держит в руках душу.
– Так нечестно! – кричала я, но никто меня не слушал.
Пискари подошел к кругу, встал в агрессивной позе, упираясь руками в бока.
– Ты не станешь, – заговорил он с нажимом, – пытаться меня убить или каким бы то ни было образом ко мне прикоснуться. А когда я скажу, ты немедленно исчезнешь и вернешься в безвременье.
– Согласен, – сказала шакалья голова.
Струйка слюны упала с клыка и зашипела, упав на разделяющее их безвременье.
Не отводя взгляда от глаз демона, Пискари большим пальцем ноги разорвал круг.
Алгалиарепт выскочил наружу.
Я ахнула, попятилась. Мощная рука схватила меня за горло.
– Стой! – крикнул Пискари.
Задыхаясь, я пыталась отодрать от горла золотистые пальцы. Три кольца с синими камнями впились мне в кожу. Я извернулась, пытаясь ударить ногой, и Алгалиарепт сжал сильнее, уходя от удара. Из моего горла донесся влажный хрип.
– Брось ее! Она не твоя, пока я не получил, что хочу!
– Я добуду эту информацию иным способом, – сказал шакал, и рокочущий его голос слился с шумом крови у меня в ушах. Голова, казалось, вот-вот взорвется.
– Я тебя вызвал, чтобы ты добыл информацию от нее, – сказал Пискари. – Если ты ее сейчас убьешь, ты нарушишь условия вызова. Мне нужно это знать сейчас, а не через неделю или через год.
Пальцы у меня на горле разжались, я рухнула на ковер, ловя ртом воздух. Сандалии на демоне были кожаные, с толстыми лентами. Я медленно подняла голову, ощупывая горло.
– Всего лишь передышка, Рэйчел Мариана Морган, – сказала шакалья голова, причудливо вращая языком. – Сегодня ты будешь согревать мою постель.
Я стояла на коленях, мучительно втягивая воздух и стараясь не думать, как я буду согревать ему постель, если буду мертва.
– Ты знаешь, – просипела я, – мне это уже сильно надоело.
Сердце стучало, когда я встала на ноги. Он согласился на работу – он снова может быть вызван.
– Алгалиарепт! – отчетливо произнесла я. – Я призываю тебя, собакоголовый убийца, сукин сын, пес смердящий!
У Пискари лицо вытянулось от удивления, а Алгалиарепт – могу поклясться – мне подмигнул.
– А можно мне явиться в виде того, в коже? – сказала шакалья голова. – Бойся его, я люблю им быть.
– Да чем хочешь, – сказала я, стоя на трясущихся коленях.
Мигом явились черные кожаные мотоциклетные перчатки, поза собакоголового египетского бога из скульптурно-жесткой стала уверенно-развязной. Передо мной стоял Кистен, с головы до ног одетый в черную кожу, в черных ботинках на толстой подошве. Звякнули цепочки, пахнуло бензином.
– Вот это красиво, – сказал демон, блеснув клыками и приглаживая светлые волосы. Из-под руки они вышли мокрые и пахнущие шампунем.
Мне тоже показалось это красивым. К сожалению.
Медленно выдохнув, копия Киста покусала нижнюю губу, чтобы она покраснела, мелькнул язык, оставивший на ней влажный блеск. У меня пробежала дрожь по телу – я вспомнила, какие мягкие у Киста губы. Будто прочитав мои мысли, демон вздохнул, сильные его пальцы опустились вниз, к штанам, привлекая мой взгляд. Над глазом появилась царапина, недавно полученная Кистом.
– Чертовы вампирские феромоны, – прошептала я, отталкивая воспоминание о лифте.
– Не в этот раз, – ухмыльнулся Алгалиарепт. Пискари смотрел, недоумевая:
– Я тебя вызвал! Ты будешь делать, что я сказал!
Копия Киста повернулась к Пискари и нагло показала ему палец:
– И Рэйчел Мариана Морган тоже меня вызвала. У нас с этой ведьмой существуют неурегулированные долговые обязательства. И если у нее хватит хитрости победить после вызова демона без круга, то я их буду выполнять.
Пискари скрипнул зубами и бросился на нас.
Я ахнула, отпрянула. Потом возникло какое-то мучительное ощущение, и я увидела, как Пискари налетел на стену безвременья и свалился кучей рук и ног. Поняв, что это Алгалиарепт поставил собственный круг, я похолодела.
Густой красный туман пульсировал и гудел, давил на меня, хотя я была в двух футах от него. Пискари встал, оправил на себе халат. Я коснулась барьера пальцем – его поверхность пошла рябью, и ледяная струйка холода побежала у меня от пальца вверх. Никогда не видела такого мощного, толстого слоя безвременья. Ощутив на себе взгляд Алгалиарепта, я убрала руку и вытерла палец об штаны.
– Не знала, что ты такое умеешь, – сказала я, и демон засмеялся. Если подумать, то это понятно. Он демон, он в безвременье живет. И знает, конечно, как с ним работать.
– Я научу тебя, как работать с такими массами безвременья и оставаться в живых, Рэйчел Мариана Морган, – сказал он, будто прочитав мои мысли. – За свою цену, конечно.
Я покачала головой:
– Может быть, позже.
С криком бессильной ярости Пискари схватил проволочный стул и хряснул им о барьер. Я вздрогнула, во рту пересохло.
Алгалиарепт бросил на разъяренного вампира скучающий взгляд. Пискари оторвал от стула ножку и попытался пронзить ею барьер как шпагой. Демон презрительно облокотился на барьер круга, обернувшись ко мне тугими ягодицами в кожаных штанах.
– Проваливай, старая перечница. – Он в точности изображал британский акцент Киста, отчего Пискари взбесился еще больше. – Солнце скоро встанет, через три минуты у тебя будет шанс.
Я вскинула голову.
Три минуты? Восход уже так близко?
Пискари в бешенстве швырнул отломанную ножку – она поскакала, вертясь, по ковру. Глаза его превратились в черные ямы, и он начал медленно, мерно кружить вокруг нас в предвкушении.
Но пока что, в круге Алгалиарепта, я в безопасности.
И что же в этой картинке не так?
Заставив себя опустить руки, я посмотрела на фальшивое окно Пискари, увидела солнечный блик на самом высоком здании. Три минуты. Я приложила пальцы ко лбу.
– Если я тебя попрошу убить Пискари, сравняет ли это наш счет?
Он обернулся вполоборота:
– Нет. Хотя убить Птаха Амона Финеаса Хортона Мэдисона Паркера Пискари входит в список моих дел, все равно это просьба, и она увеличит твой долг, а не освободит тебя от него. Кроме того, если ты пошлешь меня против своего врага, он сможет сам меня вызвать, как ты сейчас, и мы вернемся к тому, с чего начали. Единственная причина, по которой он сейчас не может меня призвать – мы не договорились ни о чем и, так сказать, находимся в преддверии процесса призывания.
