Андрей Дашков - Сборник "Змееныш"
Кошмар, ставший явью, и оттого еще более притягательный… Это совершил ОН, когда-то ничтожный послушник, которого судьба выбрала разрушителем мира. Оружие древних… Оно было как помощь забытых богов, которым он теперь молился, и его молитвой стал рев атакующей стаи.
Он упивался запахом гари и понял, что никакое содрогание плоти не заменит ему романтического и мрачного пейзажа за окном. Вот где была настоящая жизнь — в опасной близости смерти.
Ему нравился Вормарг. Он хотел бы остаться здесь. Но еще больше ему нравилось движение. Его влекло кровавое зарево на темном западном горизонте, влекла Мормора — место, где рождаются летающие корабли и обитают древние маги…
Олимус жадно внимал рассказам Стервятника после того, как перерезал шлюхам глотки.
На следующее утро стая выступила в западном направлении, оставив в Вормарге гарнизон, достаточный для поддержания нового порядка. Ближайшей целью Гха-Гула был Ревенет — город, расположенный вблизи границы с Морморой, в котором осели многие жители Скел-Моргоса, бежавшие от Сферга. Там барон собирался не только пополнить убывающие запасы продовольствия, но и получить сведения о тактике и оборонительных сооружениях морморанской армии.
После сражения под Вормаргом Олимус стал гораздо более осторожным. Оружия, доставленного из Кзарна, едва хватило, чтобы вооружить двадцатитысячную армию, а теперь его осталось гораздо меньше. Кроме того, кончилось горючее для стреляющих машин, и оборотни превратили их в сторожевые посты. Сражаясь с пятидесятитысячной армией, стая выпустила более половины запаса огненных стрел, и барон понимал, что после штурма Скел-Могда их не останется вовсе. Отравляющий же газ доставлял определенные неудобства атакующей стороне — задерживал наступление на несколько часов или даже дней.
Гха-Гул отдавал себе отчет в том, что для успешного применения древнего оружия ему не хватает какой-то важной составляющей, но времени и сил на новый поход в Кзарн уже не было.
Его эйфория шла на убыль. Оставалось надеяться на то, что армии западных королевств не выступят против него совместно — по крайней мере, до подхода подкрепления из Земмура. Имелась еще одна, почти фантастическая возможность, о которой Олимус думал все чаще. Стервятник поразил его воображение рассказом об острове Лигом и о том, как когда-то получил в свое владение летающий корабль…
А пока стая продвигалась к западной границе, разрушая деревни и монастыри, вытаптывая оазисы и крестьянские поля, захватывая рабов и наложниц. В обозе находилась большая часть награбленного в Вормарге, и пока это поддерживало боевой дух солдат на высоком уровне. Хорошо укрепленные замки местных феодалов приходилось оставлять в тылу, окружая их для длительной осады. Это отвлекало значительные силы оборотней и усугубляло опасения барона.
Чувствительные удары с флангов наносили небольшие, но подвижные конные отряды сиурских рыцарей, уцелевших под Вормаргом. Обычно они нападали ночью и успевали исчезнуть до того, как стая разворачивалась в боевой порядок.
Все это привело к тому, что под стенами Ревенета оказалось не двенадцать, а чуть больше десяти тысяч воинов. Впрочем, Олимус рассчитывал на быстротечный штурм. Когда-то город атаковали монстры Сферга; следы разрушений еще были хорошо заметны и делали оборону весьма уязвимой.
Однако штурм так и не состоялся.
В ту ночь, когда стая окружила Ревенет, Гха-Гулу доложили, что прибыл посланник Магистра Йэлти. Барон принимал его в своей походной палатке. Он ожидал увидеть рыцаря в окружении слуг, изнуренного долгой и опасной дорогой, но посланник явился один.
Им оказался служитель культа Гангары — полуофициальной религии Земмура. Этот принадлежал к одной из малочисленных сект, члены которой добровольно лишали себя одного глаза. В левой глазнице оборотня тускло сиял шар из селенита с точно воспроизведенными очертаниями лунных пятен. Считалось, что подобная операция дает власть над демонами, обитающими на ночном светиле.
Маленький двойник луны поблизости от мозга… Кто знал, что творилось в голове высокого человека с аскетическим лицом, который вошел в палатку барона в сопровождении его телохранителей? Во всяком случае, происходящее на земле являлось для него лишь отголоском каких-то иных событий.
— Ты пришел один? — спросил Гха-Гул, которому казалось, что совершить путешествие из Дарм-Пассарга до стен Ревенета в одиночку почти невозможно.
Вместо ответа человек просто склонил голову. Все, за исключением Олимуса, знали, что сектанты передвигаются только ночью.
— Как ты избежал нападения горцев?
— Меня хранила Гангара. — Человек почтительно коснулся пальцами своего отвратительного украшения, как будто благодарил за что-то мертвый камень. (Впрочем, не такой уж мертвый. Отрицать магическую связь мог только тот, кто не видел, как лунные лучи, преломляемые инструментами сектантов, в одно мгновение превращают людей в безумцев.)
— Йэлти велел передать тебе, чтобы ты поторопился со взятием Скел-Могда.
Олимус, который не любил, когда ему напоминали о его зависимом положении, криво усмехнулся.
— У меня другие цели.
— Мне все равно, — дерзко заявил человек с камнем вместо глаза. — Но есть причина, из-за которой твои цели могут измениться.
Из-под просторного дорожного плаща появилась его рука, сжимавшая обрывок ткани. Он шагнул вперед, но один из телохранителей барона преградил ему путь. Тогда он с презрительной улыбкой вручил офицеру стаи то, что принес из самого Дарм-Пассарга.
Олимус принял из рук своего человека перстень с вырезанными в кровавой яшме инициалами и кусок розовой ткани, по краю которого были вышиты символы, ничего ему не говорившие.
— Эти вещи принадлежали твоей матери, — добавил посланник Йэлти бесцветным голосом.
Несмотря на молодость, барон Гха-Гул прекрасно владел собой и ничем не выдал своей заинтересованности. Жестом он отослал из палатки охрану. Когда он остался наедине с сектантом, ему пришло в голову, что хозяева играют нечисто.
— Говори, — приказал он.
— Мне поручено передать, что твоя мать еще жива и ее можно найти в Белфуре. От нее ты узнаешь тайну своего рождения и происхождения. Возможно, это откроет тебе дорогу к трону. Это все, что я знаю.
Олимус скрипнул зубами. Его хотели превратить в слепого исполнителя. Так ли уж важно, кто его мать? Гораздо важнее узнать, что случилось с отцом. Впервые он заподозрил, что Люгер — не его отец, и ему стало не по себе…
Некоторое время барон с ненавистью разглядывал посланника Йэлти, как будто тот был в чем-то виноват. Скорее всего, сектант говорил правду. Интересно, чем Магистр оплатил его услуги?..
