Людмила Минич - Кровь ниори
– Тяни на себя, – подсказал ниори.
Леки дернулся вперед, и руки освободились, вот только двигать ими было невозможно. Он с усилием сжимал и разжимал кулаки, пока кровь не вернулась в пальцы вместе с жуткой болью. Он принялся растирать запястья. Едва почуял силу в руках, стал распутывать Триго, но пальцы не слушались, вяло скользя по веревкам.
– Не спеши, – шептал Триго, – так еще хуже.
Леки вновь яростно принялся сжимать-разжимать кулаки, пока иглы не сменились устойчивым теплом. Он пытался развязать узлы Триго, но силы все равно не хватало. Пальцы упорно не слушались, утратили былую гибкость и проворство. Он яростно рванул веревки. Триго зашипел.
– Прости, прости. – Леки пришел в себя.
– Отдохни еще, – предложил ниори.
Вместо этого Леки занялся своими ножными путами.
– Ничего, – вдруг сказал Триго, – если рассветет, беги. Другого случая не будет, я чувствую. Это последний.
– Ну уж нет, – процедил Леки в ответ и рванул узел на редкость удачно, вытянул веревку, раскрутил. – Готово! Теперь ты!
Приободренный успехом, он снова вцепился в путы Триго. Хорошо еще, пол-лагеря храпело что есть мочи, и тэб – не хуже остальных. Их возни и слышно-то не было. Леки дергал и дергал, а веревки не сползали, точно заколдованные. Попробовал зубами – ничего, уже отчаялся вновь, когда нащупал просвет в узле, просунул туда мизинец, потянул. Верхний узел поддался, а дальше пошло уже легче, Леки в два счета освободил ниори от пут, ноги – вовсе ерунда.
– Надо ползти, – прошуршал, уже готовый к броску.
– Подожди. – Ниори ожесточенно тер здоровую руку о туловище. – Не могу я. Дай времени немного, в себя прийти.
Леки досадливо поморщился, но ничего не попишешь. Пришлось потратить время на то, чтобы Триго овладел рукой и ногами.
– Что теперь?
– Плащи оставим, – предложил ниори, – на случай, если проверять будут. В темноте не видно. Подумают, мы тут.
– А мы – между теми пригорками?
Леки указал на один из выходов из низинки. Хороший такой выход, и валунов там полно, есть где укрыться.
Для пробы они отползли от камня на пару метров. Окриков не последовало. Плаши горками остались на месте. Пленники осторожно, то и дело замирая, от валуна к валуну, поползли в сторону.
Казалось, прошли часы, но в небе ничего не изменилось, все та же темень, разве что звезды побледнели, утро скоро. Леки сделал последний бросок. Здесь его не видно из лагеря, даже если при свете дня разглядывать. Он перевернулся на спину, ожидая Триго, счастливо глядя в небо. Вот он, случай! А ведь он знал, он верил, что ничего плохого не случится с ним, раз у него свое предназначенье. Только на день усомнился, ну, может, на два. Зато теперь… Триго тяжело засопел рядом. С рукой, прикрученной к груди, он мог ползти только на правом боку, и давалось это ему куда труднее, чем Леки.
– Дергаем в лес! – Леки говорил все так же тихо, опасаясь малейшего подвоха.
– Да, – задыхаясь, простонал ниори. – Сейчас, только мгновенье!
Он встал на одно колено, его пошатывало. Мгновенье прошло, и Леки поднял его сам. Так, сцепившись, пошатываясь, они побрели равниной. «Не скоро, ох, не скоро». Леки прибавил шаг. Ниори старался не отставать. Идти стало труднее, пришлось оторваться друг от друга. Леки глядел на небо и все прибавлял и прибавлял, оглядываясь на Триго. Ниори поспевал за ним.
Начало светать. В предрассветном сумраке впереди замаячило облако – громада леса. Леки еще прибавил шагу, опасаясь не успеть. Оглянулся на ниори. Тот ковылял, сильно хромая, но шаг не сбавлял. Еще какой-то Час – и они спасены! Эти стражники – не то что охотники, следогляды из них никудышные. Вот только бы до леса добраться.
Громада зелени впереди приближалась, невдалеке замаячили кустики – вестники Тэйсина, и тут Леки услыхал далекие крики. Резко обернулся. Вдали появились всадники. Четверо. Беглецов заметили, поэтому и кричали. Уже совсем развиднелось, неудивительно, что их побег давно раскрыли, пустили дозоры в разные стороны. А к лесу – первое дело.
– Вперед! – сказал Леки и побежал.
Триго тоже помчался за ним, ковыляя. Леки обернулся вновь и сразу споткнулся, но остался доволен: ниори еще станет сил успеть за ним. Началась гонка. Леки оборачивался все чаще. Всадники выросли, разглядеть их хорошенько уже не составляло труда. Но и подлесок – уже вот он! Кусты хлестали по бокам и щекам, но Леки, упоенный близкой свободой, не обращал на них внимания.
Они влетели в густой подлесок, и Леки торжествующе обернулся и тут же стал как вкопанный. Всадники, теперь совсем близкие, вопили от радости. Отставший Триго, в нескольких циклах шагов позади Леки, ковылял из последних сил.
– Беги! – крикнул он, увидев, что Леки остановился, и махнул здоровой рукой. – Беги, хоть кто-то уцелеет!
Леки, как будто только этого и ждал, рванулся снова, но, только разогнавшись, замедлил шаг. обернулся и застыл в ужасе.
Триго замер, протянув здоровую руку вперед, словно еще пытался бежать, но ноги пригвоздило к земле. Из груди торчал наконечник стрелы. Прямо из середины. Раненой рукой он обхватил его, будто ощупывая, будто не понимая, что это. Жуткое зрелище: издалека казалось, что он улыбнулся. Его крутануло, ноги подсеклись. Он так и упал, с протянутой к Леки рукой. Или к солнцу, встававшему из-за горизонта. Всадники были уже возле него.
Леки оцепенел, не в силах двинуться. Руки сделались тяжелыми и неповоротливыми. Ноги тоже. Он шагнул, потом еще и еще… Ноги как ватные, слушались плохо, точно отговаривая Леки, но шаг за шагом он двигался туда. Всадники и не преследовали, то ли ужасаясь своей ошибке, за которую неминуемо придется держать ответ, то ли видя, что второй беглец и сам движется к ним. Никуда не денется. А Леки и на самом деле не видел почти ничего. Глаза застилали слезы и новая неведомая злость. На себя, себя-дурака, что вообразил невесть что. Вот оно, его предназначенье… Лежит, уткнувшись лицом в траву.
Он добрел до Триго, тяжело опустился рядом, перевернул. Невидящие глаза, и лицо… необыкновенное… словно чудо перед смертью увидал.
Леки рухнул на труп ниори, просто упал без криков и рыданий. Он не чувствовал, как его отдирали от мертвого, не помнил, как везли обратно, как вязали снова. Он впал в огненное забытье, бредил, исходил то жаром, то ознобом, рвался из пут и видел перед собой лишь одно – лицо Триго.
ГЛАВА 16
Мрачнее грозовой тучи в ненастную ночь, Главный тиган неспешно бродил по своему покою, выслушивая последние донесения тэба Симая и порой внимательно поглядывая на виновника своего отвратительного настроения. Тэб Симай поневоле ежился от этих быстрых взглядов, как будто они не только грозили испепелить его, а уже высекали искры из помощника тигана.
