Александр Маслов - Черная корона Иссеи
Рейнджер призывно махнул рукой. Верда, Леос, а за ними мэги Пэй и Каррид, обвешанный тяжелыми сумками, побежали через огромную и пустую Площадь Власти. Увидев их, наги воинственно зашипели, потом заревели. Многие оказались настолько глупы или жадны до человеческой крови, что рискнули бросится вдогонку, не взирая на грозную магию, накрывшую портик с западной гранью малой пирамиды. Едва выбежав из под защиты каменных плит, глупцы попадали под капли огненного дождя – ослепительные, пронзающие, похожие на плевки расплавленного метала. Чешуйчатая кожа этих отчаянных смельчаков мигом прогорала, и они падали, корчась от боли, превращаясь в смрадные облака.
Отдав жезл Верде, Астра на бегу успела сотворить три заклинания фаерволл – стены пламени рассекли часть площади, загораживая дорогу каким-то существам, возившимся у ступеней храма Анобиса, и небольшим отрядам нагов, появившимся из-за желтых колоннад Нуб-Хурх.
Голаф с бардом первыми добежали до разрушенного моста, проверили целость веревок, натянутых при предыдущей переправе и помогли госпоже Глейс пройти самый опасный участок над пропастью. За Вердой на другую сторону перебралась мэги Пэй. Труднее всего пришлось анрасцу, тащившему на себе ношу намного более увесистую, чем имелась у других. Несмотря на завидную цепкость рук и выносливость коротыша, он застрял, одолев всего треть пути. Висел, намотав на предплечье страховочный ремень, и громко бранился, понося строителей Кара-Маат, самого Кэсэфа и орды нагов, бежавших через площадь с трех сторон. Лишь после долгих уговоров Каррид решился сбросить часть обременявшей его добычи: громогласно выругался и перегрыз зубами жгут, крепивший кожаный мешок с золотом. За этим ценнейшим грузом «сын Балда» случайно уронил пузатую сумку, полную монет и бериллов. Пришел в дикое отчаянье, зарыдал, поминая шета, всю его рогатую родню, и пополз дальше через пропасть. У самого края его подхватили сильные руки Голафа Бриса.
Не дожидаясь приближения нагов, многие из которых были вооружены пращами, они побежали через руины. Уже известной дорогой, добрались до арки с гигантскими изваяниями Анобиса и Сатха и свернули к месту, где их дожидалась «Песнь Раи».
– Берна-а-ат! Мастер гремящих бочек! Встречай нас с почестями! – заорал Леос, едва летающий корабль появился из-за желто-кирпичной стены.
– Бернат! Приветствуй великих героев Его! Жратву с питьем на стол! – вторил ему Каррид Рэбб, от вида милого сердцу судна он даже забыл об упавшей на дно канала добыче.
Вопреки ожиданиям рыжебородое лицо эклектика не появилась над фальшбортом, и не было никакого ответа. «Песнь Раи» с поднятой лестницей безмолвно висела над землей, слабо натягивая канаты, такая печальная, чужая среди пыльных руин и рельефов звероголовых богов.
– Бернат! – крикнули хором Леос, Верда и Астра, остановившись рядом с якорем корабля. – Мастер! Мастер Холиг!!!
Ответа не последовало.
Тогда рейнджер скинул с себя сумки, настороженно огляделся по сторонам и начал взбираться по канату.
На палубе Холига тоже не было. Заподозрив что-то недоброе, Голаф спустил веревочную лестницу для друзей, сам направился к сходному тамбуру.
Берната франкиец нашел распростертым на полу возле открытой двери в его каюту. Эклектик лежал, скорчившись, лицом вниз. Клочковатая борода трепетала с каждым мучительным и хриплым выдохом.
– Эй, друг, – Голаф осторожно повернул его на спину и поморщился от крепкого запаха вина, ударившего в ноздри. – Вставай, наш мастер-коротыш! – рейнджер потрепал его за нос, и Холиг поднял опухшие веки.
– Господин Брис, чудится мне? – он всмотрелся в франкийца мутным взглядом, зашевелился и приподнялся, опираясь на стесанные локти.
– Мы вернулись, мастер, – тепло улыбаясь, сказал Голаф Брис. – Вернулись с совершенной победой! Вставай скорее, и поднимай свой корабль!
– Мора-бора! Мора-гринх-бора! – Бернат неуклюже попытался встать на ноги, схватился за дверь. Услышав топот на палубе, окончательно пришел в чувства и заголосил: – О, господин Брис! Что я пережил здесь! Я думал, сойду с ума! Думал, думал!.. Весь вечер, всю ночь сидел возле нашей богини, молился. Потом не выдержал… Дааа, не выдержал я совсем: боясь за вас и собственные потроха, вино начал попивать. А ночью-то, ночью вокруг корабля кто-то хаживал! И глаза злые смотрели на меня из темноты! Вот я еще выпил, спрятался от ихнего подлого ужаса! Наверное, отчего-то до своей каюты не сумел дойти. Это все со страху, господин Брис! Уверяю вас, все исключительно со страху!
– Давай, поднимайся, наш пьяный мастер, – рейнджер подхватил его под тяжелую и безвольную руку и направился к лестнице. – Нужно взлетать. И деру отсюда.
Едва Голаф это проговорил, как с палубы послышались оживленные возгласы Леоса и мэги Пэй. Следом раздались глухие удары в днище корабля.
– Змеетелые пожаловали! – сообщила Верда, завидев франкийца в обществе Берната Холига.
– Каррид, Леос, рубите канаты! – подбежав к ростру и опираясь на богиню, распорядилась дочь Варольда.
Разом удалили мечи, канаты лопнули, упали наземь – «Песнь Раи» начала медленно подниматься над руинами, окрашенными оранжевым закатным солнцем.
– Эгей, Бернат! Испугал ты нас! – Каррид распустил узелок на затылке и встряхнул пышным хвостом волос. – Мы думали, что ты мертвый, а ты, к счастью, такой восхитительно пьяный!
– Давай, мастер, в обратный путь! Рули между тех же башен! – Астра махнула в сторону арки, замыкавшей Ущелье Огненного Ветра. Сама наклонилась над бортом и метнула вниз фаерболл, ревущий, точно горный лев. – Вот вам, дети гадюки! Вот! – зло приговаривала мэги Пэй, отвечая огнем на безобидные выстрелы из пращей и гневное шипение нагов – их собралось внизу уже несколько сот.
Когда золотистые крылья развернулись во всю ширь и сильно качнули воздух, стало ясно – ничто не удержит «Песнь Раи» в этом проклятом месте.
– Удачи, мальчики! – госпожа Глейс, распустив флер, помахала хвостатым жрецам, которые вскарабкались наверх обвалившейся стены и пытались там сотворить какое-то заклинание.
– Френ мора вам, глупые червяки! – расхохотался Каррид Рэбб. – Вот, поцелуйте! – спустив штаны, он выставил над кормой свой зад, покрытый густыми кучерями.
– Фу, святой Балдаморд! Как небожественно! – краснея, возмутилась Верда. Рассмеялась и повернулась к Леосу, который перебирал струны китары, слагая великую балладу о своих друзьях – отважных покорителях Кара-Маат. От осознания, что бесчисленные опасности владений Кэсэфа и весь ужас мрачных залов, коридоров гробницы остались позади, к барду пришло небесное вдохновение. Музыка и стихи сами рождались в его голове, он лишь со страстью сжимал китару и трогал тонкими пальцами струны.