Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит
Внутри была еще еда — и маленькая, запечатанная воском амфора. Сломав восковую печать, он поднес ее к носу. До него донесся восхитительный аромат вина. Великан вздохнул. К нему подошел Олганос.
— Ради этого, — воскликнул великан, поднеся амфору к губам и жадно напившись, — стоило сражаться!
Глава 30
Храм Неизвестного
Геликаон стоял на корме «Ксантоса» рядом с Ониакусом у левого руля. Долгое путешествие вокруг западного побережья прошло, в основном, без происшествий. Они видели несколько кораблей, но это были маленькие торговые суда, которые огибали побережье и исчезали, заметив флот Дардании.
Никакие военные галеры не патрулировали море, и это беспокоило Геликаона.
Сейчас у Агамемнона уже был огромный флот, и его тревожил вопрос: где корабли?
Скалистое побережье Аргоса было по левому борту, флот проплывал мимо маленьких деревушек и портов, направляясь на восток, к островам, находящимся к юго-востоку от Самофракии.
На закате они заметили хорошо оснащенную торговую галеру, плывущую на восток. Корабль не пытался скрыться от них, и Геликаон дал сигнал двум боковым судам перехватить его. Торговец подчинился, подплыв к «Ксантосу».
Геликаон подошел к перилам по правому борту и посмотрел на палубу торгового судна. Гребцы сидели теперь без дела, опустив весла. Пузатый торговец в огромном одеянии ярко-красного цвета посмотрел на него. У него были длинные темные волосы и борода, которая была завита горячим железом, как это делают хетты.
— Мы путешествуем под защитой царя и не принимаем участие в войне, — заявил он.
— Куда вы направляетесь? — спросил его Геликаон.
— Через Геллеспонт и домой.
— Поднимайся к нам на борт и раздели со мной чашу вина, — предложил Счастливчик.
Опустился канат, и круглолицый торговец с трудом поднялся на более высокий корабль, перебрался через перила. Тяжело дыша, он с интересом осмотрелся.
— Я слышал о «Ксантосе», царь Дардании, — сказал он. — Очень хорошее судно.
— Мои друзья называют меня Геликаоном, и я всегда был другом тех, кто служит царю.
Мужчина кивнул.
— Я — Онигантас. В прошлом году я мог бы представиться как богатый торговец. В эти же дни мне грозит нищета. Эта война губительна для торговли.
Геликаон приказал принести вина и повел Онигантаса на высокую заднюю палубу. Торговец пригубил вино, оценил его качество, а затем стоял, молча наблюдая своими большими, темными глазами за Геликаоном.
— Откуда ты держишь путь? — спросил царь Дардании.
— Из Афин, вверх по побережью до Фракии. Там больше нет торговли.
— Так ты плыл в Аргос?
Ониагантас снова кивнул.
— И продал мой груз с небольшими потерями. Сейчас плохие времена, Геликаон.
— А какие новости ты привез в Аргос?
— Новости? Я привез специи и духи.
— Давай не будем играть в игры, Онигантас. У тебя нейтральное судно. Если бы я был одним из военачальников Агамемнона, я бы попытался использовать такое судно для передачи информации. Тебя просили оказать такую услугу?
— Мы должны быть осторожны здесь, — ответил Онигантас с хитрой улыбкой. — Много людей будут говорить на берегу и в портах, но, сохраняя нейтралитет, плохо предлагать свои услуги одной или другой стороне. Это бы сделало меня помощником одной из сторон, и мой нейтралитет был бы нарушен.
Геликаон обдумал его слова. Они казались вполне разумными, но ни Агамемнон, ни его военачальники не стали бы уважать нейтралитет хеттского судна, если это не соответствует их целям. Единственная возможность для Онигантаса плавать спокойно в зоне ведения войны — это перевозить информацию для микенцев. Когда торговля терпела такие убытки, хеттский торговец, наверняка, поддерживал свое состояние, перевозя сообщения микенским военачальникам.
— Я понимаю, — сказал, наконец, Геликаон, — что ты хитрый человек.
Торговец выпил свое вино и протянул чашу обратно моряку.
— Как и все торговцы, я преследую выгоду. Для меня нет выгоды без нейтралитета. С ним я свободен вести дела с любым городом или народом по Зеленому морю. Конечно, у меня всегда была надежда укрепить мои взаимоотношения с Дарданией.
— И нет причин этого не сделать, — улыбнулся Геликаон. — Я искал предприимчивого человека, который мог бы сохранить мое золото до того времени, когда оно мне снова понадобится.
Счастливчик увидел жадный блеск в глазах торговца.
— О каком количестве золота мы говорим, Геликаон?
— Достаточном, чтобы построить несколько торговых галер и, конечно, чтобы оправдать плохую торговлю.
Геликаон замолчал, наблюдая за собеседником и позволяя соблазну взять над ним верх.
— А этот человек будет просто хранить для тебя золото? — спросил Онигантас.
Геликаон улыбнулся.
— Или, наверное, увеличит его к нашей общей выгоде?
— О, так ты хочешь участвовать в торговле?
— Именно так. Мы еще поговорим об этом. Наверное, ты останешься с нами на ночь?
— С удовольствием, — ответил Онигантас, — потому что я изголодался по умному собеседнику. Большинство ночей я проводил, слушая микенских моряков и… — он посмотрел в глаза Геликаона, — их бесконечные разговоры о войнах, победах и планах.
Флот причалил к пустынному, необитаемому острову, и Геликаон вместе с Онигантасом наблюдали, как Ониакус и еще несколько моряков выносят добычу, которую они награбили во время похода. Это были золотые чаши, и кубки, украшенные драгоценными камнями, и тяжелые украшения в микенском стиле. Моряки разложили все на одеяле на песке.
Онигантас встал на колени, чтобы рассмотреть это в уходящих лучах солнца.
— Превосходно! — сказал он.
Пока разжигали костры, Геликаон отвел Онигантаса подальше от людей, и они сидели и разговаривали, пока их не позвали есть. Позже, когда торговец уснул, Геликаон отошел от лагеря и поднялся на вершину высокого холма. Он услышал от Онигантаса неутешительные новости.
Гершом и Ониакус присоединились к нему.
— Ты много узнал от торговца? — спросил египтянин.
— Узнал, и мало хорошего. Мне нужно время подумать. Давайте немного пройдемся.
Остров был скалистый и негостеприимный. Но на ближайшей вершине холма кто-то построил храм. Луна освещала его белые колонны.
— Интересно, в честь кого он построен? — удивился Ониакус. Геликаона это не волновало, но он вместе с друзьями пошел к заброшенному зданию. Вокруг не было статуй, и внутри ни одной. Пыль веков покрывала выложенный камнем пол. Часть крыши рухнула, и лунный свет теперь мог проникать внутрь храма. Они осмотрели строение, не обнаружив ни украшений, ни орудий, ни разбитых чаш.
