Батчер Джим - Маленькая польза
Возможно, на его месте должен был быть я. Все-таки у меня нет жены и детей, ждущих, когда я вернусь домой.
Я ждал, когда Черити закричит и швырнет в меня чем-нибудь. Возможно, я даже хотел, чтобы она так поступила. Наверно потому, что хотя я и понимал, что не мог предвидеть будущее и только пытался защитить своего друга, большая часть меня чувствовала, что я заслужил ярость Черити. Основным аргументом было, что я подставил ее мужа под пули – это ведь все равно, что убить его собственноручно.
За исключением того, что он еще был жив – и думать так было похоже на потерю надежды. Я не мог решиться на это.
Я взглянул на подиум, где кто-то мог бы стоять во время службы.
– Знаю, мы мало разговариваем, – громко сказал я пустой комнате, – и я не ищу, кому бы поплакаться в жилетку. Но я думаю, ты должен знать, что Майкл представляет тебя в лучшем виде. И если после всего, что он сделал, все так для него закончится, я в тебе разочаруюсь. Он заслуживает большего. И я думаю, ты должен убедиться, что он это получит. Если хочешь выставить счет мне – давай. Это не проблема.
Никто мне не ответил.
– И, пока мы еще не отошли от темы, – продолжил я, – Я думаю, что правила установленные тобой, полная лажа. Ты не участвуешь в мирских делах, как раньше. И твоим ангелам нельзя вмешиваться, пока падшие не сделают свой ход. Но я вот тут подумал, и когда динарианцы поднимали те огромные пентаграммы, им нужно было много энергии для них. Очень много. Больше, чем я когда-либо смог накопить, даже с Ласкиэлью. Это сила Архангела. И мне на ум приходит только один из тех, кто мог бы помогать этой компании.
Я встал, направил палец на подиум и с неожиданной яростью заорал:
– Князь гребаной тьмы мухлюет и использует свою силу на земле – дважды! А ТЫ просто сидишь на небесах, весь такой святой, в то время как мой друг, сражавшийся за Тебя всю свою жизнь, умирает! Что, черт возьми, с Тобой не так?
– Похоже, я не вовремя – раздался голос позади меня.
Я обернулся и обнаружил за своей спиной маленького старика в черно-синей робе с бейджиком, на котором красным было написано имя «ДЖЕЙК». За ним стояла тележка уборщика с мусорным ведром и обычным набором щеток, метелок и чистящих средств. У него был округлый живот, и вьющиеся седые волосы, сочетающиеся с его бородой и контрастирующих со смуглой кожей.
– Я зайду попозже.
Я почувствовал себя идиотом.
– Нет, нет. Я ничего не делаю. То есть, вы мне не мешаете. Не буду вам мешать.
– Вы мне не мешаете, молодой человек, – сказал Джейк. – Совсем наоборот. Вы не первый, кого я вижу расстроенным в больничной часовне. И, надо думать, не последний. Вы уверены, что я не помешаю?
– Уверен, – ответил я. – Заходите.
Он зашел, затаскивая за собой тележку, и пошел к мусорной корзине в углу. Вытащил старый пакет.
– У вас тут друг, да?
– Да, – сказал я, присаживаясь.
– Нет греха сердиться на Бога за произошедшее. В том, что случилось, нет Его вины, но Он понимает.
– Может, Он и понимает, – сказал я с содроганием, – но Ему все равно. Не знаю, почему все думают наоборот. Что Ему не все равно?
Джейк остановился и взглянул на меня.
– Ну да, вся эта вселенная, ведь так? Все эти звезды и планеты, – продолжал я, и, возможно это звучало более едко, чем я хотел, – возможно, там так много разных народов, что он даже не может их всех сосчитать. Как может Бога заботить то, что происходит с один человечком, на одной планетке, среди бесчисленного множества других?
Джейк завязал мусорный мешок и бросил в корзину. Он вставил новый с задумчивым выражением.
– Ну, – сказал он, – понимаешь, я особо не ходил в школу. Но думается мне, что ты рассуждаешь о том, чего не понимаешь.
– То есть? – спросил я.
– Ты считаешь, что Бог видит мир, как ты. Все по порядку. С одного места. По-моему, он должен быть вездесущ и всеведущ. – Он закрыл мусорную корзину, – Подумай об этом. Он знает, что ты чувствуешь, чувствует твою боль. Чувствует мою и твою боль, как Свою собственную. – Джейк покачал головой, – Черт, сынок. Вопрос не в том, может ли Господь заботиться об одном человеке. Вопрос в том, как Он может не делать этого.
Я фыркнул и покачал головой.
– Слишком много оптимизма для тебя сейчас, – сказал Джейк, – Я понимаю тебя, сынок, – он повернулся и начал толкать тележку к двери, – О, – сказал он, – Может старик подкинуть тебе мыслишку?
– Конечно, – ответил я, не оборачиваясь.
– Подумай, может, тут замешан баланс, – сказал он, – Может, один архангел использовал свою силу в этой ситуации открыто и сразу. Может, другой просто выжидал. В расчете на будущее. Может, Он уже подал тебе руку.
Мою правую руку снова будто бы пронзили иголками.
Я втянул воздух и вскочил, поворачиваясь.
Джейка не было.
Тележка уборщика все еще была на месте. Полотно, закрывающее низ, все еще покачивалось. Заложенная газетой книга лежала на тележке. Я подошел к ней и посмотрел вверх и вниз по коридору.
Никого не было и не было укрытия, куда бы он мог незаметно спрятаться.
Я взял книгу. Это был старый истрепанный томик «Двух башен». Одна страница была заложена и часть диалога подчеркнута.
– Горящая рука – лучший учитель, – прочитал я вслух. Я сел обратно на скамью и потряс головой: – И что бы это должно значить?
– Что твое противостояние с тенью Падшего привлекло внимание Стражника мой Эмиссар, – раздался мяукающий голос со скамьи позади меня.
Подпрыгнув от неожиданности и со стоном сев назад, я отодвинулся к дальнему концу скамьи. Хотя это было недалеко, дюйма два-три. Потом я повернулся лицом к Мэб.
Она спокойно сидела, одетая в обычный темно-синий деловой костюм, на ней были элегантные украшения с маленькими бриллиантами. Ее белые волосы были заплетены в косы и собраны в пучок, удерживаемый заколками из слоновой кости, украшенной лазуритом. Она держала Грималкина на коленях, как домашнего любимца, хотя только лунатик мог бы назвать малка домашней кошечкой. Я впервые увидел его так ясно и близко. Он был неестественно большим и мускулистым, даже для малка – а по сравнению с ними обычная рысь казалась тощей. Грималкин весил, должно быть, шестьдесят или семьдесят фунтов [81] чистых мускулов и кости. Мех у него был темно-серым с черными отметинами, больше похожими на мокрую шерсть. Его глаза были желто-зеленые, очень большие и слишком умные для любого животного.
– Стражника? – переспросил я заикаясь.
Голова Мэб, медленно двигалась в такт словам, но произносил их кошачий голос Грималкина.
– Князь воинства [82] любит помпезность и церемонии, и является он в громе крыльев армии серафимов, грохоте барабанов и звоне рогов. Трубач [83] никогда не приходит тихо, если может явиться в столбе света. Повергающий Демонов [84] предпочитает сам решать свои проблемы. А вот Стражник… – Мэб улыбнулась, – Он мне нравится больше всех архангелов. Он самый тихий. Самый проворный. Наименее известный. И наиболее опасный.
