Олег Звездин - Аргирвита
— Ну что, Актана, идём?
Девушка кивнула головой.
Они вошли в круглый зал, и девочка в знак приветствия помахала рукой. Здесь уже находились Архегор и арадийцы. Тефан и Янык стояли возле трона, на котором восседал Танас. Увидев Арину, царь поднялся. Донийцы хотели его поддержать, но он остановил их движением руки.
— Не надо, я вполне крепко держусь на ногах, — его голос прозвучал бодро.
— Идём, друзья, нас ждут, — позвал всех Архегор. — И время нужно поберечь.
— Да, да, идём, — Танас направился к выходу.
Он хоть и старался держаться прямо, но полученная рана напоминала о себе — его слегка пошатывало из стороны в сторону. Они вышли из дворца и остановились на площадке перед ступенями. Всю площадь заполнили воины. Они стояли ровными рядами при полном вооружении, все в доспехах и отстиранных от крови белых плащах.
— Приведите! — приказал царь стражникам у входа.
Гул возмущения раздался над площадью — на ступени вывели четырёх человек. Одного из них Арина узнала сразу — Бротник. Как и другие пленники, он стоял опустив голову, не ожидая ничего хорошего. Трое остальных были тафгуры — единственные, кто сдался на милость победителям.
Танас поднял руку, голоса затихли.
— Вот эти! — царь указал на тафгуров. — Эти пришли к нам с мечом и огнём! Они пришли, чтобы разорить нашу страну и стереть наши города с лица земли. Они дошли до самого Кинёва, убивая всех, кто оказался на их пути, и мы могли бы поступить с ними так же.
Над рядами донийцев пронёсся ропот.
— Но мы не тафгуры! Мы не убиваем безоружных, и поэтому я хочу спросить у них: будут ли они сейчас драться, чтобы отстоять свою честь?
Тафгуры отрицательно замотали головами.
— Нет, значит, — Танас перевёл взгляд на Бротника и указал на него рукой. — Среди них есть ещё один, которого я даже не знаю, как и назвать. Он родился в Донии, всю свою жизнь прожил на нашей земле, но предал её!
Воины переглядывались между собой, не веря, что такое могло случиться. Взрыв негодования разлетелся над площадью.
— Смерть ему! Нет ему места в Донии! — доносилось со всех сторон.
Бротник втянул голову в плечи, не смея даже поднять взгляда.
— Ты — не человек, — продолжал говорить Танас. — Тебя даже зверем не назовёшь. Ты — предатель! Из-за тебя погибло столько людей! Из-за тебя одного мог погибнуть весь город. Но то, что ты совершил — в тысячу раз страшнее! Ты один запятнал позором всю Донию.
Царь молчал. Молчала вся дворцовая площадь.
— Кто из вас возьмёт на себя ответственность и срубит голову этому предателю? — Танас обвёл взглядом воинов.
Донийцы переминались с ноги на ногу и поглядывали друг на друга. Желающих выступить в роли палача не находилось.
— Видишь, никто даже меч свой о тебя марать не хочет, — брезгливо поморщился Танас. Он перевёл взгляд на воинов. — Пусть тафгуры убираются к своему хозяину, пусть расскажут Кседору, где лежит его войско и его чудовище. А этот, — он указал на предателя. — Этот пусть идёт с ними, пусть узнает, на что он обрекал донийцев, — Танас взял у стражника нож и кинул его под ноги Бротнику. — Забери с собой, это твоё.
Тот опасливо поднял нож и засунул его за голенище сапога.
— Чтобы духа вашего в Донии не было! — Танас указал пальцем вниз по ступеням. — Убирайтесь!
Тафгуры и Бротник озираясь и ожидая подвоха, стали спускаться вниз. Четырёх тафгурских коней вывели на площадь. Воины расступились, предоставляя возможность проехать всадникам. Тафгуры со своим прислужником выскочили из ворот города и погнали коней вдоль Тнера в сторону Тугурии. Они всё ещё оглядывались, нет ли погони, не уловка ли это донийцев? Но их никто не преследовал. Когда Кинёв скрылся из вида, тафгуры спешились.
— Кажется, живы остались, — обрадовано сказал один из них.
— Да, повезло нам, что головы на плечах, — подтвердил другой.
Третий подошёл к Бротнику и вытащил нож из его сапога.
— Острый, — он потрогал пальцем лезвие. — Сам точил?
— Сам. Камень хорошо железо точит.
Тафгур всадил нож по самую рукоять в грудь Бротника. Предатель, открыв рот, с удивлёнными глазами, отступил несколько шагов назад и свалился с берега. Брызги накрыли его. Круги на воде разошлись и сомкнулись. Тнер снова покатил свои воды в спокойном величии.
— Ты нам не нужен, — спокойно, словно ничего особенного не произошло, сказал тафгур. — Ты же предатель, кто знает, чего от тебя ожидать? Ещё прирезал бы нас исподтишка.
— Воины! — крикнул Танас. — Мы одержали победу. Великую победу! Никогда раньше Кседор не был так силён, как сейчас. На Донию надвигалась могучая сила, но мы её уничтожили, разбили чёрное войско! Да, мы были в отчаянии. Да, мы не надеялись, что выживем…
Танас пошатнулся и приложил руку к раненой груди. Тефан и Янык придержали его за плечи. Донийский царь справился с охва-тившим его волнением и выправил осанку.
— Но появилась девочка, — продолжил он. — В самый тяжёлый час она принесла с собой Надежду!.. С надеждой на победу, верой и любовью к нашей Донии мы выстояли и победили!
Танас взял Арину за руку и поставил перед собой.
— Вот эта девочка, и зовут её — Арина!
Грохот тысяч мечей, бьющих по щитам, раздался над Кинёвом.
Царь поднял руку. Установилась полная тишина.
— В знак нашего признания награждаю её символом отваги, символом доблести и чести — лентой Воинской Славы!
Снова донийцы ударили в щиты.
— Арина уже не первый раз в бою. Многие из вас видели синюю ленту Урании на её шлеме, и теперь добавится ещё одна — лента Донии!
Актана, держа в руках шкатулку, подошла к царю. Танас поднял крышку и вынул белую ленту. Эта лента походила на уранийскую — такая же по ширине и длине, золотой орнамент по краям в виде спелых колосьев пшеницы и солнце с длинными лучами, сплетённое золотыми нитями.
— Но я же… но даже… — Арина запнулась и замолчала.
Танас снял с девочки шлем и нацепил на его остриё белую ленту поверх синей уранийской.
— Встань на колено, Арина!
Царь Донии задержал шлем над головой девочки.
— Неси с честью! — торжественно произнёс Танас, и опустил его на голову девочки. — Теперь встань и повернись к воинам.
Арина поднялась. Две ленты, синюю и белую, заколыхал ветерок. Воины-донийцы все как один преклонили перед ней колено. Арина подняла свой меч над головой и, так же как в Итарке, у неё от волнения перехватило дыхание.
— Дония свободна! — крикнула она.
— Дония свободна! — подхватили воины. Дворцовая площадь наполнилась ликованием, грохотом щитов и громкими возгласами.
