Дмитрий Воронин - Высокий замок
Раньше их было трое.
– Спасибо, – кивнул Метиус. В отличие от многих благородных господ, он никогда не забывал о благодарности… даже в адрес слуг. Это стоит дешево, но ценится совсем иначе. – А теперь ступай себе, девочка. Ступай.
Он мягко улыбнулся.
– Если я узнаю, что ты останешься в доме, чтобы подслушивать, я позабочусь, чтобы ты никогда и ничего больше не услышала.
Судя по резко побледневшему лицу, она поверила. Вероятнее всего, умчится из дома сломя голову и будет до утра дрожать от страха где-нибудь в подворотне. Или же отправится к кому-то из родственников – девушка была местная, из Торнгарта. Столичный дом Вершительницы пустовал долгие годы… она бывала здесь редко, только если какая-то нужда заставляла Попечительницу прибыть в город. И уезжала сразу же, как нужда проходила.
– Зря ты с ней так, – хмыкнула Лейра, когда дверь за служанкой захлопнулась и стих стук ног по ступенькам лестницы. – Она хорошая девчушка и не распускает язык.
– К чему ей слушать о плохом? – пожал он плечами, наливая вино в высокий бокал.
– А мне, значит, можно?
Он сделал глоток, некоторое время сидел с закрытыми глазами, словно стараясь не упустить даже малейшего оттенка изысканного вкуса… Отставил бокал, откусил кусочек булки, довольно хмыкнул.
– Готовит эта красотка тоже неплохо.
Лейра покачала головой:
– Мет, ты пришел не ужинать.
– Я пришел потому, что ты позвала, – сообщил он, не прекращая жевать. – Но я и в самом деле последний раз ел утром… Слишком много событий.
– Метиус, сколько лет мы с тобой знакомы? – тихо спросила Лейра.
– Э-э… – Он поднял бокал на уровень глаз и долго рассматривал то ли золотистый напиток, то ли собеседницу. – А почему это тебя так интересует?
– Дело в том, что я неплохо изучила твой характер, Мет. Ты всегда изображаешь эдакого бодрячка, когда случилось что-то очень плохое. И именно в такие моменты ты начинаешь много пить…
– Хорошее вино уместно всегда, – торопливо вставил Метиус. – И в минуты радости, и в минуты печали.
– И говорить банальности, – безжалостно добавила собеседница.
– Хорошо. – АрГеммит разом утратил расслабленно-жизнерадостное состояние, словно сняв маску. – Сегодня утром умерла Альба.
– Умерла?
Кеора Альба казалась такой же вечной, как и белые стены Обители. Древняя старуха, сумевшая пережить многих из тех, кто пришел после нее. Лейре всегда казалось, что это страшилище, более похожее на порядком подгнивший труп, будет до скончания веков украшать собой собрания Совета Вершителей… И, странно, Лейра ощутила пустоту в душе, хотя никогда не испытывала любви к этой ведьме. Быть может, все дело в том, что Альба впала в дряхлость – но отнюдь не в маразм. Рот на Совете она открывала редко – но каждое слово было на вес золота.
– Как это случилось?
– Бабка решила вспомнить молодость и помочь целительницам. У нас много раненых… а она все же лучшая волшебница Ордена. Ты знаешь, Лейра, если бы я не знал, что старая карга пользуется лишь простейшим «исцелением», то счел бы, что она творит настоящие чудеса. Самые тяжелые раны затягивались прямо на глазах. Пожалуй, она поставила на ноги больше народу, чем десяток других целителей.
– И надорвалась…
– Да. То, что для молодой волшебницы окончилось бы обмороком, старуху попросту убило.
Лейра опустила голову.
– Значит… нас осталось двое, – прошептала она.
– Двое, – столь же тихо ответил Метиус.
Ингар арХорн привел в Торнгарт рыцарей, и все население – от богатых купцов до ночных разбойников – славили его имя. Командующий подарил людям надежду.
Наверное, отдал им свою.
Он умер всего лишь через две недели после своего возвращения, которое некоторые называли триумфальным. Во время заурядного штурма, в глупой стычке, где полководцу и Вершителю Ордена было совсем не место. Умер мгновенно – даже эмалевые доспехи светоносца не служат достаточной защитой от арбалетной стрелы, выпущенной с трех шагов. Стальной стержень проломил кирасу и пронзил сердце.
– Мет, ты все еще не можешь простить Ингару его смерти?
– Мальчишка… – Старый Вершитель покачал головой. – Я прекрасно понимаю, что он чувствовал. Но полководец не имеет права на подобные сантименты. Да, принятое им решение оставить раненых прикрывать отход здорово попахивало подлостью. Если уж ему так хотелось умереть, мог бы сделать это… позже. Сейчас мне очень не хватает его, Лейра. Не еще одного меча, пусть и отменного, а человека, сведущего в вопросах стратегии и тактики.
– Среди рыцарей есть немало…
– Немало хороших воинов, верно. Но ни одного настоящего стратега. Во всяком случае, хотя бы отдаленно сравнимого с арХорном.
– Мет, я позвала тебя, чтобы предупредить. Завтра будет штурм.
– Разумеется, будет, – хмыкнул Метиус. – Зоран прибыл к Торнгарту не для того, чтобы просто наблюдать. Индар выжал из себя все, что мог. Ты знаешь, какую цену заплатила Империя за эти десять тысяч наемников? Я не уверен, что даже полное разграбление Торнгарта компенсирует Его Величеству подобные расходы. Весьма вероятно, Унгарт решит, что стереть Индар с лица земли обойдется ему дешевле.
– Зоран попытается сохранить свои войска.
– И взять город одним решительным ударом.
– Ты слишком легко к этому относишься. – Волшебница неодобрительно покачала головой.
Метиус спокойно допил вино, несколько мгновений подумал, не наполнить ли бокал вновь, и решил, что грешно позволить пропадать такому дивному напитку. Лейра знала, чем порадовать старого друга и соратника, и бутылка, что принесла служанка, явно была приготовлена именно для него. Кинтарийская «Южная ночь». Признаться, арГеммит был уверен, что это вино уже навсегда ушло в историю, оставшись лишь в его памяти. Видимо, винные подвалы Лейры Лон были еще более богаты, чем он мог себе представить.
– Мое отношение уже не изменит ситуации. Все воины готовы к бою. Даже личная гвардия Верлона… – Он скривился, словно имя Святителя наполнило рот горечью. – Представь себе, этот негодяй сегодня милостиво позволил мне распоряжаться его охраной. При этом, судя по выражению его лица, Дьют искренне верит, что без его ублюдков город падет.
Лейра молчала, ожидая, пока собеседник успокоится. Вряд ли в Ордене можно было найти более десятка человек, у которых Святитель Верлон вызывал бы симпатию. Светоносцы относились к человеку, занимавшему Ложе, с должной почтительностью – как-никак, формально именно Святитель безраздельно правил Инталией, тогда как Несущих Свет с государством связывало нечто вроде сложной, опутанной условностями и нюансами вассальной присяги. Ему готовы были служить – но его не любили.
