dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов
— Как ты можешь? — зашипел Драко, его затрясло от возмущения. — Как ты можешь ТАК предавать тех, кто остался?
Гарри отвернулся и сделал вид, что роется в своей сумке.
— Я никого не предаю. Ты знаешь, что я скучаю по ним, какого черта, что ты тут изображаешь…
— Джейми, — громко и с издевкой произнес Драко. — Отличное имя. И, знаешь что? Я предлагаю так называть всякого, кто проявит немного доброты, пока мы…
— Заткнись, — ровным голосом сказал Гарри. — Заткнись, не то я разобью тебе лицо и сломаю пальцы.
Оборотень поворачивался то к нему, то к Драко, следил за перебранкой с тревожным и грустным недоумением. Его губы слегка приоткрылись.
— Так идем? — напрямик спросил Драко. — Идем, пока ты совсем не свихнулся.
— Да, — выдавил Гарри. — Возможно, ты прав. Это было уж… слишком.
— И попрощайся с… Джейми.
Гарри, по-прежнему пряча встал, перекинул сумку через плечо и наклонился к оборотню.
— Ты славный мальчик, — он наклонился еще ниже, почти касаясь губами густых прядей у виска. — Мы благодарим тебя… за все.
Драко сжал зубы.
— Мы должны идти. Нам нужно как можно скорее выбраться отсюда, ты понимаешь?
«Джейми» торопливо кивнул. Он протянул обе руки, схватился за плащ Гарри и встал на ноги. Драко испугался, что последует объятие и еще одна гнусная, нестерпимо гнусная (именно так он воспринимал всю эту пародию на «Джейми») сцена, но оборотень вдруг отступил — и шагнул к проходу.
— Ты хочешь с нами? — Гарри не выглядел удивленным.
Мог бы изобразить, мрачно подумал Драко.
— Но ведь твои… они все улетают. Они улетят.
Упрямый, твердый взгляд.
— Ты хочешь показать нам дорогу?
Драко забросил свою сумку на плечо.
— Пусть идет, если так хочет. Только не называй его именем своего сына.
— Как хочу, так и буду называть, — сказал Гарри. — И? Еще раз. Для непонятливых. Я могу разбить твою высокомерную, высокоморальную физиономию в любой момент.
* * *— Ты чуть не убил того щенка, на Тейе, за то же самое, — повторил Драко в десятый или двадцатый раз.
Тонкая фигурка впереди них двигалась быстро и легко, казалось даже, что кожа оборотня немного светится во тьме.
— Что случилось, Гарри? Сайния тебя разжалобила? Калиф-аист тебя заколдовал? Или ты сам…
Гарри вышагивал молча, кажется, он даже не слушал страстных и сбивчивых речей.
— Ты сам хочешь это видеть, и готов обманывать себя…
— Я никогда себя не обманывал.
— О, ну конечно! Давай я напомню тебе, как ты ненавидел Снейпа, а потом, расчувствовавшись, дал сыну имя покойного… Это твое гриффиндорское благородство? Сначала нагадить, потом обмануться, потом…
— Малфой, чего ты хочешь? Мы в двух мирах, смирись уже с этим. Он действительно… иногда… напоминает мне сына…
— Но он не Джейми! И даже твой Сириус уже не…
— Помолчи.
Драко кашлянул, отвернулся. И последовал совету. И через сотню шагов по гулкому, темному коридору не выдержал:
— Я бы все отдал, чтобы МОЙ сын никогда здесь не появился.
Гарри что-то пробормотал себе под нос.
— Поэтому мы с тобой такие разные, Поттер.
— Думай, что хочешь. Это твоя привилегия — думать, правда? Все остальные, по твоему мнению, тупицы, идиоты или заколдованы неизвестными силами. Ты единственный, кто сохраняет трезвый рассудок на Сомнии.
Оборотень впереди остановился.
Обернувшись, он показал направо.
Коридор, вначале состоявший из скальных обломков, подобный скорее прорытому природой тоннелю, незаметно уходил вниз. Стены его сочились влагой, потолок сходился над головами путников неровным сводом, с которого срывались холодные капли. Два ответвления уводили теперь в разные стороны. Проход, куда указывал тонкий пальчик «Джейми», казался таким же темным, но далеко впереди брезжил ровный, синеватый свет.
— Хорошо, — сказал Гарри. — Мы тебе доверяем. Не забывай об этом, ладно?
Не последовало ни кивка, ни улыбки.
Драко протиснулся вперед и зашагал быстрее. Ноги его гудели от усталости, но пища и вода, а, возможно, целительная сила камня в ладони оборотня, придали определенной, хотя и весьма условной, бодрости. Его мигрень исчезла, кровь из носа больше не текла, и, в целом, он чувствовал себя лучше — лучше, чем за все дни путешествия по пустошам.
Гул, знакомый уже, впереди нарастал, и перешел постепенно в ровный, настойчивый звук. Драко поднял голову и увидел полосы ламп, и раскрошенный гранит превратился в гладкие полосы каменной, обтесанной кладки.
— Только бы не кругами, — сказал Драко. Влажный ветер исчез, сменился на сухое, неподвижное, застарелое тепло.
— А? — Поттер остановился за его спиной.
— Надеюсь, мы не кругами будем ходить.
— Ну, такой пролом в стене мы бы заметили.
— Верно.
Оборотень посмотрел на лампы с отвращением. Его зрачки стали маленькими, глаза казались пустыми.
— Ты не любишь свет, верно? — спросил Гарри сочувственно. — Подожди. Я кое-что придумал.
Драко с изумлением посмотрел на сброшенный плащ. Когда Гарри начал расстегивать камзол, он не выдержал:
— Что за фокусы?
— Мне надоело смотреть, как он тут гуляет, в чем мать родила.
— А его не очень смущает, — ядовито заметил Драко.
— Что он там думает, меня не колышет.
Гарри стянул грязную рубашку через голову и бросил оборотню.
— Надень, — приказал он.
Оборотень повертел в руках смятый, в потеках и пятнах крови, комок. Посмотрел на Гарри беззащитно и доверчиво, и, весьма неуклюже, просунул голову в горловину.
— Ага. Хорошо. Вот, теперь ты выглядишь… респектабельно.
Драко не смог сдержать ухмылки. Рубашка Гарри, просторная, с широкими рукавами, болталась на тонких плечах, и доставала оборотню чуть не до колен. Все его очарование — очарование невинности, детское и нежное, пропало. «Джейми» стал похож на маленького оборванца: шея его показалась Драко не изящной, а тощей, ноги — не гибкими и длинными, а худыми и мосластыми.
Оборотень слегка поклонился, Гарри от души заржал.
— Я не над тобой, — сказал он, успокоившись. — Прости. Прости, Джейми. Но ты выглядишь таким… маленьким. Теперь.
Гарри влез в камзол и принялся застегивать многочисленные крючки.
Ладошка с камнем протянулась и коснулась его груди. Трудно было сказать, был ли это жест благодарности, или, напротив — обиды. Оборотень переминался с ноги на ногу и щурился подслеповато, растерянно.
Гарри перехватил ладонь, чуть сжал — и отдернул руку.
— Черт! Никогда так не делай, ладно?
Оборотень недоуменно посмотрел на черный камешек.
