Полина Дашкова - Небо над бездной
— Йоруба любит строить под старину, — сказал Фазиль, — сейчас увидите нечто.
Охранники снаружи у ворот были одеты в теплые камуфляжные куртки, вооружены автоматами. Но те, что стояли внутри, вдоль аллеи, выглядели как средневековые степные воины, словно сошли с картинок школьного учебника истории. Кольчуги, шлемы, красные сапоги с острыми задранными носами. В руках они держали копья, имели при себе щиты, луки, стрелы.
Аллея тянулась вдоль высоких стеклянных теплиц, ярко освещенных изнутри. Там росли пальмы и летали тропические птицы. Впереди высилась залитая светом громада дворца, украшенная готическими башнями, ампирными колоннами, статуями людей и диковинных животных. Мускулистые кариатиды держали на своих плечах несоразмерно легкие ажурные балконы, трехголовые чудовища сидели на крыше. В окнах вместо обычных стекол переливались изумрудными, гранатовыми, сапфировыми огнями мозаичные панно.
По обеим сторонам широченной полукруглой лестницы парадного крыльца, распахнув чешуйчатые каменные крылья, приветствовали гостей гигантские птицы гаруды с женскими головами. Залитые ослепительным светом прожекторов, по ступеням поднимались маленькие призрачные фигурки гостей. Женщины — в меховых накидках и шубах поверх вечерних туалетов. Мужчины — в смокингах и фраках.
Фазиль остановил машину. Мгновенно рядом, как из под земли, выросли двое охранников, но не степные воины, а обычные квадратноголовые амбалы в черных костюмах.
— Добро пожаловать, Софья Дмитриевна, — Соне подали руку, помогая выйти из машины.
Платье, взятое напрокат, не нравилось Соне. Но выбор в бутике оказался невелик. То есть одежды там было невероятно много, однако все какое-то одинаковое, сверкающее стразами и люрексом, украшенное оборками, пухом, перьями.
Соня решилась полностью положиться на Димин вкус. Он нашел для нее синее шелковое платье в стиле пятидесятых, узкое в талии, с пышной юбкой до колен. Подобрал бархатную шаль, тоже синюю, но темнее платья, замшевые туфли на невысокой шпильке, причем точно угадал размер Сониной ноги.
Выбор смокинга оказался задачей куда более простой. И вот теперь они стояли у машины. Он — в смокинге, она — в шелковом платье, и мерзли. Их куртки остались на заднем сиденье.
— Господин Савельев, пожалуйста, пройдите со мной, — обратился к Диме квадратноголовый.
— Зачем? — спросила Соня.
— Софья Дмитриевна, охрана, сопровождающая гостей, должна ожидать в специально отведенном помещении.
— Что за ерунда? Господин Савельев будет со мной, я никуда его не отпущу.
— Не волнуйтесь, Софья Дмитриевна, тут, на территории дворца, совершенно безопасно. Пожалуйста, господин Савельев, — амбал вежливо тронул Диму за плечо.
Только тут Соня спохватилась, что у нее нет ни сумочки, ни карманов. Телефон остался в ее большой сумке, которую Фазиль спрятал в специальный ящик под сиденьем. Дима понял ее без слов, достал из кармана свой мобильник, набрал номер Кольта и передал трубку Соне, потом снял смокинг, накинул ей на плечи.
Сеть, к счастью, появилась. Долго звучали гудки. Соня закоченела. Взглянув на Диму, стоявшего на ледяном ветру в тонкой белой рубашке, все-таки вернула ему смокинг, но он опять накинул его ей на плечи. Все это они проделали молча, раза три. Квадратноголовые тупо наблюдали, иногда бормоча что-то в микрофоны своих раций. Соня уже решила, что, если Кольт не ответит и Диму не пустят, они сядут в машину и уедут отсюда. Но тут в трубке сердитый голос произнес: «Да! Слушаю!»
Через три минуты подошел пожилой, профессорского вида господин, тоже в черном костюме, с рацией, и сказал:
— Софья Дмитриевна, прошу извинить моих коллег, они действуют по инструкции. Для вас будет сделано исключение. Ваш охранник останется с вами, но сначала мы должны уладить некоторые формальности.
Эти формальности Дима предвидел и пистолет вместе с портупеей заранее отдал на хранение Фазилю.
Соне предложили пройти в зал и пообещали, что господин Савельев присоединится к ней через некоторое время. Но она категорически отказалась идти куда-либо без него, хотя у нее зубы стучали от холода, а ног она вообще не чувствовала.
Их повели в дом через какой-то служебный вход. Соне пришлось ждать довольно долго перед закрытой дверью. Наконец Дима вышел и с беспечной улыбкой сообщил:
— Шмон по полной программе.
Возвращаться на холод, чтобы торжественно подняться по парадной лестнице, как полагается гостям, Соня отказалась. После недолгих тихих переговоров через рацию господин профессорского вида проводил их в зал окольным путем, по белым стерильным коридорам.
Сказочная роскошь, открывшаяся им, заставила остановиться и зажмуриться. Впрочем, когда они огляделись, первое впечатление стало увядать, блекнуть. Красные с золотом стены, толстые колонны из черного мрамора, гигантские театральные люстры, сверкающие тысячами хрустальных подвесок, голые античные статуи, среди них несколько статуй одетых. Одетые все изображали мужчину в старинном облачении степного воина, в полувоенном кителе, в римской тоге и лавровом венке, и все были на одно лицо. Все — Йоруба.
Роскошь отделки и убранства настойчиво лезла в глаза, отчаянно вопила: «Смотри! Восхищайся! Я самая роскошная роскошь на свете!»
Белые и черные мраморные кариатиды неудобно горбились под тяжестью просторного балкона, на котором разместился симфонический оркестр. Музыканты настраивали инструменты. Быстрые всхлипы струнных, грозный и жалобный вой духовых заглушали гул толпы, рассыпавшейся по залу, и вовсе не такой густой, как показалось вначале.
Мужчины — в смокингах и фраках всех цветов радуги. Женщины — в платьях, как будто взятых напрокат в том бутике, где одели Соню. Блестки, люрекс, пух и перья, декольте спереди до пупа, сзади до копчика. От пестроты, от мелькания лиц у Сони зарябило в глазах. Ни одного знакомого лица она не увидела, но когда пошли дальше по залу, Дима стал шептать ей на ухо какие-то имена. Соне имена ничего не говорили, Дима пояснял:
— Политик, телеведущий, актриса, режиссер, певец, певица, политолог, еще политик, главный редактор газеты, глава телеканала, пародист, актриса, актер, кажется американский. Ну, этого ты должна знать, он не слезает с экрана, водочный магнат.
Магнат был пузатый, узкоплечий, с длинными, крашенными в каштановый цвет волосами и совершенно свиными пропорциями лица. Толстый вздернутый нос напоминал пятачок. Казалось, магнат смотрит на мир не глазами, слишком маленькими, слепо белесыми, а крупными подвижными ноздрями.
С ним рядом возвышалась тончайшая, гибкая брюнетка в узком коротком платье из разноцветной металлической чешуи.
