Путь Стратега 6. РеалРТС (СИ) - Корнелий Луций

— Какая по сути разница?

— Нет, — твердо ответил я. — Заканчивай эти игры, Мирканто. Покажись, если хочешь со мной говорить. Я не Екил и ему подобные, чтобы махать у меня перед носом конфеткой.

Образ покойницы исчез. Шёпот за спиной превратился в рассерженное шипение. Я почувствовал, что дышать становиться тяжело и несколько секунд или даже минут пребывал в борьбе с неприятными ощущениями.

Затем свет снова вспыхнул. Я был уже в другом месте — просторном зале, который напоминал тронный. Полы из черного мрамора идеальной гладкости, ониксовые изваяния с золотыми деталями. А над всем этим возвышалась царственная статуя сидящего мужчины. Глаза выполнены техникой, боги мои, изумрудной мозаики. Тысячи драгоценных камней идеально подогнали друг к другу, чтобы запечатлеть глубокий и властный взгляд жреца. Лысую голову венчал золотой обруч, украшенный клыками какого-то чудовища. Жрец сидел на троне, попирая ногами огромных змеев. В его левой руке… Узнаю этот предмет. Зуб Мирканто. Клинок, который она так стремилась добыть на руинах Канртега. В его правой руке была длинная цепь, которая заканчивалась на ошейнике… кого-то. Эту статую, сидящую в ногах жреца, уже нельзя было как следует рассмотреть. Она была почти целиком расколота. Уж не Мирканто ли она когда-то изображала.

Надпись у подножия исполинского жреца гласила:

«Ксигон Тарамах. Сто тридцать пятый архонт Канртега, властвующий над жизнью и смертью. Завоевал эти земли. Будет править ими во веки веков пока солнце не угаснет и мир не погрузится во мрак. Слава его сияет от глубин океана до Незримой Твердыни».

Как же там было… Дайте боги памяти.

'Вкруг подножия слова видны в граните:

'Я — Озимандия, великий царь царей.

Взгляните на мои деянья и дрожите!'

Кругом нет ничего. Истлевший мавзолей'.

Или там было что-то про «нет города»? Уже не вспомнить.

— Вы успешно прошли сквозь испытания и ритуалы, достопочтенный Михаир, — раздался со спины знакомый голос.

Я обернулся и увидел Мирамоно, стоящего у каменного алтаря. На нем лежало что-то или скорее кто-то накрытый белой тканью.

— Это что? — спросил я. — Жертва, которую мы должны принести? Или я опять буду догадываться что делать по намекам?

— Жертва? Нет! Что вы, — с виновато-болезненной улыбкой ответил Мирамоно. — Этого человека вы хотите спасти.

Яномеец осторожно убрал ткань с лица. Я увидел тело, но не тень. Это была Касс.

— Зачем она здесь⁈ — громко спросил я, скривившись от резкой боли в ране на подбородке.

— Только здесь ей можно помочь, — ответил яномеец. — И ей, и мне, и вам.

Мне совершенно не нравился его тон. Не обычный фанатик, как Екил, а скорее пастырь-проповедник, который очень старается тебе помочь, заодно обратив в свою веру.

— Жизнь… Хрупкое, мимолетное видение. За грохотом сражений и стонами тысяч умирающих мы перестаем понимать ценность отдельной жизни, — произнес Мирамоно.

Я вспомнил как хоронил Ангре в степи. Ты говоришь о себе, яномеец. Я ценность жизни понимаю и принимаю. Касс потерял именно потому как слишком волновался за Ноция. Ошибка? Да. Пренебрежение чужой жизнью? Не думаю.

— Я постиг это, когда стал истекать мой короткий срок. Всегда понимал, что уйду раньше остальных, но чем ближе, тем глубже трогала душу близость неотвратимой гибели. Однако были у недуга и положительные стороны. Почему я стал стратегом, если никогда не держал ни меча, ни лука? Причиной стала именно болезнь. В мой седьмой день рождения отец подробно рассказал мне все.

Да уж. Подарочек просто закачаешься.

— Он поведал почему я так много кашляю и не могу подолгу играть с другими детьми. Рассказал, что лучше уже не станет. И мне было обидно. Почему мир таков. Я пытался это понять. Найти объяснения, причины, замысел, лежащий в основе всего. Я читал трактаты философов, мистиков, рассуждения поэтов. Когда мои глаза слишком уставали, то учителя диктовали мне страницу за страницей. И я был избран. Угасающий ребенок, возведенный в титул вершителя судеб. Во тьме болезни мой ум блистал лишь ярче. Однако никакого общего смысла и сокровенного замысла я не находил. За пределами философских текстов были лишь страдания простых смертных. Тяжелый труд, болезни, страх будущего. И тогда я подумал… что если эти объяснения лишь несбыточные фантазии? Мечты о том, что все страдания не напрасны. Многие мифы возводят начало мира к хаосу. Но что если он никуда не делся? Мы живем в хаосе. Бессмысленном и часто случайном сплетении событий.

Итак Мирамоно-но Кайси изобрел свою версию нигилизма. Сердечно поздравляю.

— Но я хочу дать своим людям смысл. Смысл, за который мне бы не было стыдно, — закончил стратег.

— И ты думаешь найти его в Мирканто?

— Я желаю создать его с помощью Мирканто, — обтекаемо ответил яномеец.

Ну-ну. Удачи.

— Зачем она здесь? — спросил я, приближаясь к Касс и Мирамоно.

— Только здесь ей можно помочь. Вы же говорили с другими чародеями. Их сила имеет предел. Могут вернуть ее только в виде призрака, заключённого в неживую оболочку. Куклы без собственной воли.

С собственной волей у Касс и раньше были проблемы. Как раз таки благодаря уважаемым чародеям. Но я уже понимал куда клонит Мирамоно. Касс можно вернуть к жизни в виде избранной Мирканто. Превратить ее в кого-то наподобие Екила или тех ребят, с которыми мы сражались во время морского похода.

— Понимаю, что это важное решение, — кивнул Мирамоно. — У нас и у вас ещё есть время. Тем более новое сражение уже скоро. Вам сегодня следует отбыть обратно в Изумрудные Сады?

Новое сражение? Стоп. Разве я тут меньше суток или… Вспомнился момент, когда после отказа поглощения души покойницы мне стало сложно дышать. Неужели я находился в неком магическом сне после этого?

— Мы уже оповестили вашу охрану, — продолжил Мирамоно. — Они будут ждать вас у реки на том же месте. Эниас, будь добр, проводи глубокоуважаемого стратега.

Из темноты вышел бледные человек, судя по выражению лица которого, он уже давно забыл, что значит «быть добрым». Один из бессмертных Мирканто. Избранные пучин. Те, кто бороздят морские глубины на затонувших кораблях.

Воин молчаливо проводил меня до реки, через которую я попал сюда. Все время пока мы шли, старался представить Касс такой. Идущей рядом в облике подобного существа.

Затем я снова погрузился в темную воду. Но в этот раз во время путешествия меня посетили видения не океанического дна, а кое-чего другого.

Я снова узрел рунный камень-алтарь, украшенный разноцветными лентами. Под его нависающей тяжестью ждала свежей крови ритуальная чаша. Тонкие острые шипы, покрывающие всю ее поверхность, влажно блестели. И чаша дождалась крови.

— Если я сейчас начну понтоваться это, во-первых, будет долго, во-вторых, половину ты не поймёшь, в-третьих, в другую половину ты просто не поверишь. Так что давай уже убиваться.