Элисон Бэрд - Камень звезд
«Херувимы, – подумал Дамион. – С крыльями орлов и телами львов, слуги Прежних, Стражи Света».
– Я их видел на крыше храма, – сказал он почти про себя. – Я думал, это бред… но что с остальными? Лорелин здесь? И что сталось с Эйлией?
– Обе они в Элдимии. Но они пока не в безопасности, – добавила Ана, будто встрепенувшись. – Настоящая битва все еще впереди. Камень у нас, но Лорелин во власти Мандрагора. Он ее держит во дворце Халмириона.
– Мандрагор! – Голос Йомара стал беспощадным. – Я о нем и забыл. Когда я до него доберусь…
– С Мандрагорой тебе биться нельзя, – произнесла Ана с непривычной для нее твердостью. – Он куда опаснее, чем ты можешь себе представить. Царь Халазар со всеми своими людьми – ничто по сравнению с ним. Пусть он на Элендоре прикинулся вашим союзником, но именно он истинный враг, тот великий князь, с которым нам предопределено биться. – Печаль промелькнула на ее лице и снова исчезла, как тень от облака. – Теперь я должна идти. Король Тирон, отец Трины Лиа, и те немереи этого мира, что верны ему, хотят бросить вызов Мандрагору, и я должна быть с ними. Потому что для победы над ним нам понадобятся все наши силы.
– Погоди минутку! Я тоже пойду! – вызвался Йомар.
– И я, – добавил Дамион. – Мы уже оправились от ран.
– Нет, эта битва не для вас, друзья мои, – ответила Ана. – Она ведется тем оружием, которым вы не владеете. Мне очень жаль, но я вынуждена просить вас остаться здесь.
С этими словами она повернулась и вышла, оставив их тупо таращиться ей вслед.
Когда Эйлия оказалась перед дворцом в сгущающихся сумерках, он выглядел еще внушительнее.
И если бы его чудовищные ворота не были распахнуты в явном приглашении, Эйлия так и не решилась бы войти.
Она миновала передний дворик, отметив конюшни по обе его стороны. И здесь стояли самые разнообразные роскошные кареты: теплый свет ламп блестел на позолоте, стекле и тонкой полировке дерева, из стойл доносились фырканье и топот лошадей. И при этом – ни одного человека. Мраморные широкие ступени поднимались к величественному входу, двери которого были отворены так же широко, как и ворота.
«Как будто я вхожу в рассказанную мною сказку», – подумала Эйлия с восторгом.
Вестибюль был облицован белым мрамором, а потолок изукрашен позолотой круговых узоров из цветов и листьев, зверей и птиц. И никого не видно, даже привратника или слуги. Минуту Эйлия постояла, набираясь решимости. Направо и налево уходили два коридора, а прямо вперед и вверх – величественная лестница с мраморными статуями, держащими огромные канделябры. Она вела на площадку, потом разделялась на две и уходила на второй этаж. Большое круглое окно в стене на площадке обрамляло вид на башни и деревья. Наверное, оно выходит во внутренний двор.
– Эй, есть кто-нибудь? – с беспокойством спросила Эйлия.
Голос ее отразился от стен и замолк.
«Куда могли все деваться? Не могу поверить, что из такого огромного дворца все отлучились сразу. Ведь оставили бы хотя бы одну-двух служанок?»
Эйлия, все больше обеспокоенная как собственным долгим одиночеством, так и подавляющим величием обстановки, начинала тосковать по виду человеческих лиц.
Но нельзя сказать, что ей не хотелось идти дальше в этот дворец. Выбрав наудачу левый коридор, она устремилась по нему. Шаги ее в тишине отдавались очень громко, и все равно никто не вышел ее окликнуть. Мраморные статуи глядели из стенных ниш белыми пустыми глазами. Ей показалось, что слышится далекая музыка струнных инструментов, но так тихо и далеко, что Эйлия подумала, не померещилось ли ей. Коридор привел к двустворчатым позолоченным дверям, а потом свернул направо, и Эйлия, заглянув туда, увидела марш ступенек, ведущих к другой паре дверей. Она решила сперва попробовать первые двери, толкнула одну из них, вошла и огляделась.
Это была церковь, но во много раз больше церкви Королевской Академии. Стены белого мрамора согревало множество горящих ламп, потолок расписан был облаками в голубом небе, а в святилище стоял не портал с резными воротами, не образ бородатого бога Аана в хитоне, но женщина в синем платье на круглом пьедестале. Лицо ее было безмятежно, белокаменные черты его застыли в вечно юном покое, золоченые волосы волнами спадали к ногам. В мраморных руках женщина держала гирлянду живых цветов, у подола ее платья играли изображения детей и животных, а на голове сияла корона звезд. Эларайния, богиня Утренней звезды.
Где же это все находится? Это у нее видения далекого прошлого, как у Дамиона? Но он говорил, что в своем сне ничего не мог коснуться, а здесь все было реальным на ощупь. Эйлия протянула руку, положила ладонь на ближайшую скамью. Дерево – прочное, твердое.
И слишком пусто было в этой церкви: ни жрецов, ни молящихся. Была здесь лишь гулкая тишина, как бывает в святилищах, и она казалась гуще оттого, что Эйлия была одна. Но ведь цветы на руках статуи свежи, и лампы зажжены перед приходом ночи. Кто-то здесь был, причем недавно.
Она решила пойти ко вторым дверям. Они тоже оказались открыты. За ними находился просторный пиршественный зал с длинными рядами темных деревянных столов и возвышением у дальней стены. Там стоял высокий стол и несколько кресел, и одно из них было величественно, как трон. Зал украшали знамена и гобелены, высокие окна забраны цветным стеклом, и в ближнем к Эйлии конце расположились хоры для менестрелей. На столах стояли вазы со срезанными цветами, а также чаши со свежими фруктами: ананасами, гранатами, нефритово-зеленым виноградом и другими, которых Эйлия не узнала. Скульптуры из сахарной ваты, изображавшие замки, лебедей и корабли, перемежались подносами разноцветных сладостей и высокими графинами с темными наливками или винами. При виде этой роскоши живот у девушки свело от голода. Кажется, вечность прошла от последней трапезы, состоявшей из размоченных корабельных сухарей, но она не решалась украдкой взять что-нибудь с блюд.
«Как в волшебной сказке. Стоит мне только прикоснуться, как распахнутся двери, и ворвется людоед, или страшное чудовище, или черный рыцарь…»
Она оглянулась на дверь, наполовину ожидая, что кто-нибудь из этих волшебных гостей сейчас явится, не ожидая повода. Но никого не было.
И тут снова заиграла музыка, на этот раз громче – и ближе. В стене за помостом Эйлия заметила полуотворенную дверь, и эти звуки доносились оттуда. Девушка медленно пошла к помосту. В таком величественном месте, даже безлюдном, ощущалось какое-то достоинство, и Эйлия чувствовала, что должна вести себя уважительно. Поэтому перед ступенями помоста она замялась в нерешительности, но музыка тянула ее к себе своей красотой, своим обещанием человеческого общества. Если, конечно, эти музыканты – люди. Заглянув осторожно за дверь, девушка увидела винтовую каменную лестницу, ведущую вверх. Музыка катилась по ней водопадом.
