Олеся Шалюкова - Пустыня смерти
Я пожала плечами и закрыла глаза. Какая разница? Императора Нуо IV больше нет. На трон взошёл мой светлый ребёнок, а у меня ощущение, что я что-то забыла, что-то упустила из вида.
Соскальзывая в глубины царства без снов, где на границе бдел Тайпан, я задумалась лишь о том, что не отказалась бы вспомнить то, из-за чего ощущаю лишь режущий дискомфорт.
И в который раз я попалась на удочку собственного амулета власти. Стоило вспомнить, насколько буквально он понимает мои отчётливые желания и молчать-молчать-молчать.
Вот только я была в таком состоянии, что вспомнить об особенностях собственного амулета, может, и вспомнила бы, а правильно себя повести — уж очень вряд ли.
Так что, по большому счёту, стоило ли удивляться, когда открыв глаза, я обнаружила, что я снова немного не в реальности.
Это не было чужим сном, это было воспоминанием. При этом, и именно поэтому, полагаю, не смог появиться здесь Тайпан, воспоминание было как раз — моим.
Буря шептала на тысячу змеиных голосов, песок монолитной массой бился в стенки шатра, но завалить шатёр Кармин — королевы песчаных муравьёв, был не в силах.
Это было в то время, когда Кармин уже знала, что я только притворяюсь мужчиной, и поэтому категорически потребовала, что на «их» глаза я появлялась уже в нормальном и адекватном виде.
Именно в ту ночь, пока пески ревели, Кармин, глядя на мой танец, решила, что надо чем-нибудь отплатить. С той ночи при наших встречах она рассказывала мне сказки и легенды.
О том, что слышала за долгие годы своей жизни…
В числе того, что она рассказала в ту первую ночь, я услышала историю о границе.
Кармин устроилась на груде выделанных шкур песчаных баранов, посмотрела на меня не слишком одобрительно — я сидела на своём чешуйчатом шаосе, а она не любила чешую ни в каком её проявлении.
— Что ты знаешь о границе, змеиное дитя?
На тот момент знала я не слишком много, о чём не замедлила сообщить.
Кармин засмеялась, моя честность ей понравилась с первого взгляда. И если бы я не сидела на чешуе, у меня были все шансы потонуть в её объятиях.
В общем, поскольку я хрупкий человек, то я решила, что будет куда лучше, если я буду немного держаться на благополучной дистанции, пока не научится Кармин соизмерять немного свою силу.
Это было, как показали последующие годы, правильное решение.
— Немного, значит, — пропела она. — Что ж, я расскажу тебе больше. Если ты выйдешь с аула и пойдёшь на юг, и пойдёшь прямо-прямо, никуда не сворачивая, то однажды, через много-много дней, ты подойдёшь к тому же аулу, откуда вышла, только с севера.
— Как?! — ахнула я.
— Если ты пойдёшь в любом направлении, — продолжила смеющаяся королева, — через много-много дней ты выйдешь к тому же месту, откуда ушла, только с противоположной стороны. Поэтому у Аррахата нет границ, поэтому отсюда невозможно сбежать или найти какие-то пути к спасению. В пустыню можно попасть только извне. И только один раз.
— Что это? Почему это?!
— Это граница, это то, чем заперли пустыню, чтобы мы, её жители никуда-никуда не делись. Ведь пустыня — место, где нас бросили умирать…
Я кивнула. Это я знала. Это было первым, что мне рассказал дед, потому что объяснял, почему так важны змеиные проводники, почему во всех аулах, во всех городах не найти никого нужнее, чем проводник.
— Какие интересные у тебя знания! — восхитилась Кармин, — то, что знают все — не знаешь. То, что знают считанные единицы, знаешь.
— Так получилось, — пробормотала я смущённо.
Королева криво усмехнулась, и в её голосе я услышала впервые самую настоящую горечь:
— Если вспомнить, кто взялся за твоё обучение — ничего удивительного.
— Кармин…
— Да?
— А есть кто-то, кто видит эту самую границу? Раз про неё говорят, значит, кто-то её видел?
— Конечно. Люди бывают разные. Есть потерянные дети.
— Потерянные? Как это?
— Это… — Кармин неожиданно беспомощно замолчала, потом отвела взгляд в сторону. — Как ты. Люди, которым нет нигде места. Кто живёт на границе между двумя… Мирами. Как змеиные проводники, говорящие со змеями. Их высоко ценят, но им нет места нигде. В городах им душно, воздуха не хватает. Они руками хватаются за шанс, им выпавший, чтобы остаться в городе, а потом проходит всего несколько недель, и они бегут прочь.
— А пустыня? — не столько оскорблённая, сколько скорее испуганная, я схватилась за самое очевидное, за то — как жила сама. — У нас же есть свои аулы…
— Где от силы несколько человек, — напомнила Кармин. — Я знаю, как вы живёте, Зеон. Знаю, ваш быт. У вас нет личных вещей. Все ваши драгоценности можно бросить в верховые сумки для змеев и отправиться далеко-далеко. Всё, что вам надо — это только ваш талант, ваш дар, а устроиться заново для вас не составляет никакого труда. Нет, это не в укор, просто… Это ваша жизнь, вам нигде нет места. Ни в одном мире. Ни человеческом, ни пустынном. Такие как ты, именно ты — потерянные дети, вы хорошие, но каждый раз, когда вы пытаетесь найти своё место, вы сталкиваетесь с тем, что у вас его нет. И быть не может. Даже рядом со своим наставником ты не ощущаешь своей принадлежности.
— Значит, я потерянное дитя?
Кармин кивнула.
— Почему-то теперь мне кажется, что не стоило тебе этого говорить, но что сказано, то сказано.
— И потерянные дети могут видеть границу?
— Не только видеть, — начала было королева и резко замолчала, уловив что-то мне недоступное.
После этого любая попытка её вывести на разговор о потерянных детях неизбежно заканчивалась полным провалом.
Чтобы не скрывала Кармин, она собиралась скрывать это до самого конца…
Открыв глаза, я всхлипнула и обнаружила, что снова могу дышать.
Рамир стоял надо мной с клинком в руках. Оборванные полоски материи, которыми меня обматывали, были разрезаны.
Происходило всё же что-то, чему я не могла найти объяснений в словах деда.
Что-то, что было и куда проще и куда сложнее, чем его слова.
— Я сейчас его позову, — Рамир отступил, но протянув руку, я успела схватить его. Ладонь скользнула сквозь его тело, но задержалась на браслете.
— Не надо, Рамир. Не стоит. У меня такое ощущение, что это не поможет. Сейчас пока ничего не поможет.
— Ни… чего?
— Да, — кивнула я, снова взглянула на браслет, за который удерживала мёртвого напарника. И загорелась идеей: — слушай! Раз уж Али нам пришлось покинуть, давай найдём твоё тело?
Привидение взглянул на меня не обрадованно, моё предложение ему не просто не понравилось. Оно его бесконечно испугало.
— Рамир?
Напарник молчал.
