Алена Алексина - Перехлестье
Магесса с приторной улыбкой попросила:
— Отпусти уж горемыку. Или хочешь потерять последний сосуд?
— Если я ее потеряю, виновата будешь ты, — процедила Талис, вставая, наконец, с кресла. — Хочешь моей смерти? Думаешь, я позволю этому случиться?
— И ты готова ради своей безопасности пожертвовать несчастной замухрышкой, в которую забралась?
— Вряд ли о ней будут плакать, — отозвалась богиня. — Как мне ни жаль терять свое дитя, но жизнь дороже.
— Это предполагает, что пожалеть ее должна я? — уточнила Морака.
— Иначе, зачем ты предлагаешь ее отпустить?
— Хм… Однако я довольна. Видимо сильно ты, сестрица, напугана, раз даже не понимаешь, что я стою безо всякой защиты в том же круге, в котором заключена ты. Мой сосуд вне досягаемости, твой — только руку протяни. Я его никогда не займу, так чего ты боишься? Выйди.
Пока женщины беседовали, Глен осторожно отступал, стараясь исчезнуть из поля зрения Талис. По спине бежал холодок. Только бы не увидела, только бы не почувствовала его присутствие!
— Что происходит? — едва слышный шепот дэйна был полон недоумения.
— Талис внутри Зарии, — так же тихо ответил ему Глен. — Анара оказалась Моракой. И теперь она хочет, чтобы Талис покинула телесную оболочку.
— Для чего она вообще в нее забралась?
— Зария — ее земной сосуд. Но, когда богиня занимает смертное тело, оно слабеет. Убей сейчас Морака Зарию — и Талис покинет тленную оболочку невредимой, вернувшись туда, откуда пришла. А вот, если она, будучи в ловушке, выйдет из нее добровольно, то сделается уязвима.
— Ты все это знал? — голос дэйна был холоден, как лед.
— Да.
— И согласился?
— А какой у меня был выбор?
Глен не надеялся на понимание. Единственное, чего ожидал сейчас колдун, считая медленно уползающие мгновения, — мига, когда Талис покинет тело Зарии.
Вот девушка вздрогнула и осела на каменный пол. А рядом с ней возникла из ниоткуда пышнотелая белокурая женщина — ничуть не уступающая в красоте сестре. Богиня опасливо покосилась на свой сосуд и перевела взгляд на Мораку:
— Итак?
Едва она это произнесла, призрак, уже переместившийся за спину Богини, растаял в воздухе, став невидимым.
Талис не ожидала подвоха и не успела ничего предпринять, когда Зария вскочила на ноги и сделала всего один шаг в сторону. Шаг, который позволил ей оказаться вне круга. Глену потребовался на этого ровно один вдох. А через миг колдуна вышвырнуло из тела девушки. Однако понимание того, что он ощутил этот вдох, а значит, успел вовремя, почти лишило призрака сил.
Морака даже бровью не повела, когда обманутая Талис исторгла яростный крик и попыталась вырваться из круга. Но ловушка держала крепко. И сестра довольно улыбнулась отчаянию на прекрасном лице богини любви.
Ильса произносит пророчество
— Я тоже, как и Мариоса, знаю множество историй, — Василиса переступила через неподвижно лежащее тело колдуньи и уселась на скамью рядом с Грехобором. — Но мои истории будут более древними и занятными. А самое главное — они помогут мне получить то, что я хочу.
— Полагаешь, я стану помогать? — искренне удивился Грехобор.
— О, да. И знаешь почему? Потому что жена очень тебя любит. И ты ее тоже. А значит, не сможешь причинить ей боль. Верно?
Йен помолчал, а потом спросил:
— Ты все время говоришь — она. То есть ты не Василиса. А кто тогда?
— Я — колдунья Ильса. Та, которая получилась из твоей жены и силы маленькой умершей магессы.
Пленник застыл. Ильса повернула кольцо на пальце.
— То есть ты… человек?
Колдунья рассмеялась
— Нет! Я — сила, очутившаяся в твоей жене, но ранее принадлежащая магессе, которую тут убили. Свободный дух, лишенный сосуда. И еще я… помню.
— Что?
— Свои предыдущие сущности и истории, с ними связанные, — она снова покрутила кольцо и вдруг сказала: — Мне его не снять. Если бы не эта штука — я бы и разговаривать с тобой не стала. Но оно на мне, и приходится… беседовать.
— Причем тут кольцо?
— Защита. Маркус всегда защищал людей. Кольцо не позволяет взять власть над девчонкой, не дает убить ее, только запереть. Я раздвоена, и это раздражает. Знаешь, — Ильса прислонилась к стене, серьезно глядя на мага, — если бы Василиса не решила облегчить страдания моей прежней… хозяйки и не дала бы согласие на переход, меня бы просто не стало.
— Почему?
— Кольца — одно из творений Маркуса. Они защищают владельца от магии. Я не смогла бы попасть в это тело, будь даже втрое сильнее.
Йен смотрел в глаза колдунье. Василисины глаза. И в них отражалась боль. Смятение. Будто в ней и правда, жили два человека. Понимание этого сводило Грехобора с ума. Ильса же, видя его недоверие, вдруг тихо пропела:
— В одном лице и узник и палач.
Он потеряет все, и потеряет дважды.
Сестра убьет сестру. Нарушит клятву муж.
И в тот момент, когда раздастся плач
Того, кто тоже потерял однажды -
Колдунья породит дитя.
Но власть над ним получит только тот,
Кто пленником себя зовет.
Он вознесется надо всеми,
А порождениям конец придет…
Девушка замолчала на мгновение.
— Если Маркус даст мне упокоение, я оставлю твою жену.
— Упокоение? Откуда мне знать, что ты не лжешь?
— Правдивость моих слов ты можешь проверить прикосновением, — колдунья призывно улыбнулась. — Но нежно. И прекрати прожигать меня взглядом, я такая же жертва, как и ты.
Эти слова окончательно сломали выдержку мага. Коротким усилием воли он уничтожил заклинание неподвижности. Оно оборвалось легко, словно гнилая нитка, и вот уже мужчина повернулся к собеседнице, схватил за горло и вжал в холодную стену.
Серо–зеленые глаза расширились, в них промелькнула боль, и за миг до того, как Грехобор сжал пальцы, Василиса вцепилась обеими руками в его запястье и сдавленно просипела:
— Вытащи ее из меня.
Хватка ослабла. Но девушка не отпускала мужа.
— Йен… я… убила… там… кровь… — и она бессильно расплакалась.
Грехобор рывком притянул жену к себе, лихорадочно гладя по волосам, стараясь успокоить и не веря в то, что та, другая, ушла.
— Где она? — он старался говорить мягко, но в голосе все равно слышался едва сдерживаемый гнев.
— Пока… ты… касаешься… — Василиса всхлипнула, — она… прячется. Не хочу… не хочу… больше.
— Заренка… пойдем отсюда.
Он легко подхватил жену на руки, и вышел из опостылевшего узилища. Лиска тихо всхлипывала, но постепенно успокаивалась. Маг не знал дороги на поверхность, но уверенно шел вперед, полагаясь на свое чутье. Вскоре Василиса завозилась, пытаясь освободиться. Ничего не понимая, Йен поставил ее на ноги, не выпуская, впрочем, из объятий.
