Андрей Круз - У Великой реки. Поход
― Вот, смотрите, ― положила она амулет на прилавок. ― То, что вам нужно, самое недорогое из того, что у нас есть. И любой волшебник за пять минут сумеет зарядить.
Я взял легкий, словно из пробки, кружочек, покрутил в пальцах, чувствуя исходящее от него легкое излучение Силы.
― Какой легкий. Что это? ― удивился.
― Бальса. Дерево такое, растет на Южных островах. Если на шею вешать, то не слишком оттягивает, амулет крупный. А некоторые по нескольку амулетов носят, вот и стараются их полегче делать.
― А чье производство? ― уточнил я.
― Дома ас-Пайор. Там теперь кто-то другой заправляет, после смерти самого ас-Пайора, но имя сохранили.
― Еще бы не сохранить, ― усмехнулся я. ― Бэрах да ас-Пайор, двое великих. Одно имя половины всей лавки стоит. А что по качеству?
― Никаких проблем не было никогда.
― И сколько?
― За этот… ― она постучала коротко обрезанным ногтем по звонкому боку амулета, – …сто ровно. И по семьдесят за каждый из тех, что будет привязан к этому. Сколько вам надо?
Да, это не копейки. Я даже задумался было: не тороплюсь ли с приобретением? Есть такое животное ― жаба-душительница, и клешни у нее такие, что жуть. Вот они в меня и вцепились без всякой жалости. С другой стороны, мы без таких амулетиков обходимся, пока все вместе, под ручку, можно сказать, ходим. А стоит в стороны разбрестись, и тогда…
― А как далеко дотягивается? ― поинтересовался я.
― На две западные лиги. Это если никаких магических аномалий рядом. На краю Дурного болота ― помоги боги, чтобы шагов на триста хватило.
― А еще что влияет? Горы там? Лес, например?
― Ничего не влияет, лишь бы по прямой не больше двух лиг было, ― улыбнулась женщина. ― Это же не радио.
В ее голосе проскочила легкая насмешка над технократами пришлыми, которые даже за двести лет своего пребывания в этом мире так и не научились мыслить категориями магическими.
― А как активировать?
― Просто прикасаетесь тем пальцем, который вы сами определите как «управляющий», к нужной перламутровой пластинке. И держите не меньше двух секунд. Когда она задрожит, вы снова нажмете пальцем на нее, и другой амулет будет дрожать до тех пор, пока вы не уберете палец. И вы будете ощущать вибрацию, вот и поймете, что он работает. Все.
― А отключать?
― Он вообще не отключается. Если вы пять минут ничего не передаете, вам снова потребуется его разбудить.
И впрямь вроде бы ничего сложного.
― А весь комплект ― четыре амулета? ― спросил я, намекнув на количество пластинок.
― Да. Можно и больше, но этот самый дешевый.
― Чего уж там, давайте, ― вздохнул я. ― Главный амулет с тремя дополнительными и два противоядия. Считайте.
Я даже зажмурился, потому что и сам все успел посчитать.
― Четыреста тридцать золотом. Или четыре тысячи девятьсот ассигнациями.
― Почему так? ― поразился я.
― Потому что в Вираце ассигнации берут дешевле, чем у вас, предпочитают золото. А у меня весь товар оттуда. В Тверском княжестве ничего из этого не производят.
Это верно, у нас алхимиков почти что и нет. Если навыками колдовства аборигены с пришлыми поделились, да и деваться было некуда, то алхимические секреты так и остались секретами внутри семей и сообществ. И защищены они не хуже, чем секрет бездымного пороха и тротила. Тут мы отстали от местных навсегда и составить им конкуренцию сможем не скоро.
― А чек как посчитаете?
― Как золото, разумеется. Мне его золотой монетой в банке обеспечат.
Я вздохнул с облегчением. Переплачивать шестьдесят золотых совсем неохота, у нас-то ассигнации к золоту один к десяти. Достал из поясной сумки чековую книжку, выданную мне в Тверском Торговом, затем несмываемый карандаш. Написал в графе «сумма» эту самую сумму, затем мы с женщиной прижали большие пальцы к двум кружочкам возле подписей. Через несколько секунд кружочки засветились, и я отдал чек ей. Теперь его не подделать, а банк не усомнится, следует ли его обналичивать. Ай да семья Беренсон: и тут заработала! Я ведь за эту книжечку в свое время по полтиннику за страничку заплатил.
Ну вот и уполовинились мои средства единым махом. Женщина собрала покупки в небольшой берестяной туесок с плотно подогнанной крышкой, завязала его цветными витыми шнурками и отдала мне.
― Спасибо. Заходите еще.
― Зайду обязательно, ― кивнул я и вышел на улицу, на солнечный свет.
Рынок гудел, торговля шла, посетителей было много. Локтями не толкались, но и малолюдством происходящее тоже назвать было бы трудно. А учитывая, что торговали здесь все больше оптовики, лавки содержавшие в качестве своих торговых представительств, то в таком случае происходящее можно было назвать наплывом. Иногда это следует считать предвестником проблем ― торговый люд старается сделать запасы или, наоборот, избавиться от товара, переведя все в золото.
Патрулей на рынке вроде бы прибавилось. Комендант какие-то изменения тоже чувствует, наверное, или у него информации больше, чем у меня, что и немудрено, на самом деле.
Я не торопясь прошел между лавками до конца рынка, после чего направил свои стопы в трактир «Водар Великий», где на вывеске был изображен конный рыцарь, в одной руке держащий копье с флажком, а во второй несущий голову дракона. Насколько я помнил историю Вирацкого баронства, Водаром звали одного из предков тамошнего властителя, вроде бы освободившего своих подданных от налетов какого-то совсем потерявшего совесть дракона. Так было или нет ― никто уже толком не знает, но легенда осталась.
«Водар Великий» был самым популярным трактиром на площади. Он занимал два этажа большого деревянного дома с резным крыльцом и длинной коновязью. На втором этаже размещались «кабинеты», где сидели серьезные клиенты, где обсуждались дела и заключались сделки. Первый же этаж был общим, многолюдным ― там собиралась публика попроще. И этот первый этаж «Водара Великого» представлял собой самый настоящий лабораторный срез местного общества. Так сказать, квинтэссенцию сути общества городка Пограничный.
Было тесно, шумно, чадно, суетно. Над гулом голосов и звоном посуды неслась развеселая музычка из черной тарелки радиорепродуктора. Раньше здесь проигрыватель стоял, но какой-то пьяный еще год назад пальнул в него из револьвера, после чего новый покупать никто не стал, раз не впрок.
Я с трудом протолкался к стойке, втиснувшись между гномом в кожаном водительском реглане и вирацким рыцарским дружинником в коричневом мундире с желтыми нашивками на левом плече. Ко мне подошел сам кабатчик ― Орас Пень, коренастый здоровяк из аборигенов, заросший дикой бородой, но с наголо бритым бугристым черепом, получивший такое прозвище за комплекцию и медленную речь, создававшую ложное впечатление его тугодумия.
