Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти
— Вернер фок Бермессер, вы сбежали, нарушив приказ. — Если потребуется, они с Канмахером эту сволочь собственными руками... — Вы пытались обмануть кесаря и оклеветали адмирала цур зее Кальдмеера. Вы трижды — в Зюссеколь, Шеке и на Эйнрехтском тракте — подсылали ко мне убийц, потому что я был свидетелем вашей с Хохвенде трусости. Жертвами покушений становились мои спутники и случайные люди. Вы напали на «Хитрого селезня», потому что шкипер и команда оказались свидетелями вашего бегства...
— «Верная звезда» приказ выполнила. — Опять фок Хосс! — Не наша вина, что адмирал цур зее решил его забыть. Если тут и есть предатели, то Кальдмеер и Фельсенбург, этот балаган тому свидетельство... Приговор Морского Суда может отменить только кесарь или регент, Фельсен...
— Как хорошо вы знаете законы. — Рука Руппи уже лежала на эфесе. — Только кесарь собирался отправить на виселицу настоящих трусов и предателей, а Фридрих такой же регент, как я — Бешеный!
— Ты не похож на Вальдеса, Руперт, — устало вмешался Олаф, — по...
— На Вальдеса — нет. — Фок Хосс был сволочью, но не трусом. — Он не Бешеный, он бесноватый...
Дальше Руппи не расслышал, потому что вспомнил! Вспомнил, кем был толстяк, которым так кстати прикинулась она. Камердинером старшего Хосса. Доверенным, надо полагать!
— ...дмирал Вальдес находился слишком далеко, чтобы разобрать сигналы, как и шкипер. Фельсенбург может говорить что угодно. Он не был рядом с Кальдмеером, когда тот отдавал приказ, а позже был слишком озабочен тем, как избавиться от дяди и соблазнить ее высочество...
— А чем был озабочен камердинер вашего отца? — Ударить связанного? А почему бы и нет? Сперва ударить, потом разрезать веревки и швырнуть шпагу. Хосс продержится недолго, всяко меньше задиры с Речной. — Подыскивал убийц? Ну так его выбор оказался не из лучших!
— Вы бредите, лейтенант!
— Вот как? А что делаете вы? Лжесвидетельствуете по привычке? Так мы в море, а не в эйнрехтской... грязи!
— Граф Фельсенбург, — напомнил Бешеный, — помнится, вы не собирались пачкать шпагу.
— Могу саблей. — Смешанная с омерзением злость нахлынула и понесла, сдерживать ее Руппи не собирался. — Или, если угодно, топором!
— ...запрещаю оскорблять Руппи! — проревело из-за плеча Бермессера. — Руппи Фельсенбург — мой друг!.. А я защищал и буду защищать своих друзей!..
Троттен! Альхен Троттен-младший. Здесь! Брызгает слюной, он вечно брызгается...
— Заткнитесь, барон! — У адъютанта Хосса руки связаны. Жаль... — Вы не в кабаке, вы в плену у фрошеров. Извольте...
— Мне начхать, где я! Главное — все слухи о твоей смерти, Руппи, сплетня! Ты не представляешь...
— Представляю! — Злая легкость не желала отпускать, она требовала выхода, она требовала танца. — При случае спроси... капитана Боргута и его дружка. Я видел, как вы шлялись по мещанским кабакам и врали про...
— Руперт, — повысил голос Олаф, — речь не о сплетнях и не обо мне, речь о гибели флота. О Хексберг! Тебя в самом деле не было на «Ноордкроне». Ты говорил с Хохвенде и Бермессером, это так, но о приказе у них не справлялся. У меня нет свидетелей. Только мое слово.
Соврать? Разбить ложь ложью? В Эйнрехте — пожалуйста, но не в море! Значит — все же поединок, но быстрой смерти подонкам не видать... Разве что с распоротым брюхом кто-то станет правдивей.
— Вы ошибаетесь, адмирал цур зее. — Бешеный как-то оказался за спиной Руппи. — Ваши свидетели здесь.
...Как и откуда они появились, Руппи не заметил. Похоже, этого не заметил никто, но они пришли. Бюнц, Шнееталь, сигнальщик Блаухан и... Зепп. Четверо мертвых моряков молча взяли Хосса с адъютантом в полукольцо. Они ничего не делали, только смотрели. Руппи видел лицо друга, хмурое, измазанное копотью...
— Зепп!
— Тише. — Вальдес ухватил рванувшегося было лейтенанта за плечо. — Ты позвал, тебя услышали... Ты помнишь, запомнят все.
— Ты хотел, ты видишь... Они не хотят, они смотрят.
Ведьмы! Как же он сразу не понял?! Где Бешеный, там и они! Ведьмы могут стать кем угодно — Фридрихом, Бюнцем, Гудрун, этим самым камердинером... Только это та же ложь!
— Не надо, — попросил Фельсенбург. — Кэцхен не могут быть свидетелями!
— Отчего же? — Вальдес больше не смеялся. — Они как раз видели всё. Особенно твою «Ноордкроне». И они не лгут, тем более на закате.
Глава 13
Устричное море
400 год К.С. 10-й день Летних Волн
1
Рожа шаутбенахта стала бледной, будто несоленый ардорский сыр. Юхан хмыкнул, обернулся и понял, что за собственную физиономию тоже не поручится, пусть покойники прут и не на него, один Бюнц чего стоит! Тот самый Бюнц, которого Юхан сдуру вспомнил, прежде чем лезть в пролив. Теперь сгинувший капитан, сжав кулаки, смотрел на враз онемевших храбрецов.
Утопленник явился не один. Высокий шаутбенахт, красно-черный от копоти и крови парень и немолодой грустный сигнальщик хмуро глядели на офицеров «Звезды», и это было похуже любой бури. Даже той...
Юхан скрестил пальцы на обеих руках и попятился. Он не сделал этим мертвецам ничего дурного, вот Бюнц, тот пытался загнать кораблик с товаром в угол. Давно, очень давно, а теперь им делить нечего! Только кто их, вернувшихся, разберет...
Что-то выкрикнул Фельсенбург, почти простонал и грузно плюхнулся на бочонок Канмахер. Налетевший, кажется, со всех сторон ветер развернул вымпелы, заметались по белым доскам солнечные пятна. Солнце смеялось и клонилось к горизонту.
— Небо скоро станет красным... Небо и волны... Пора...
Кто это сказал? Фельсенбург?
— Небо станет красным... — Вернувшийся Бюнц положил руку на плечо сигнальщика.
— Небо и волны... Красное солнце...
— Красное солнце... двери в закат...
Фок Хосс схватился за горло и захрипел. Лицо шаутбенахта багровело на глазах, будто он уже болтался вверх ногами. Грустный сигнальщик улыбнулся краешком рта, и тут прихватило уже Бермессера.
— Хватит... — Голос Ледяного дрогнул.
— Ну нет! — отрезал Вальдес. Он все еще держал за шкирку Фельсенбурга и все еще не улыбался. — Вы, двое, так был приказ или нет?
— Н-н-нетхк-кх-кх!
Теперь субчики признавались — кашляли и признавались наперебой, только никто их не слушал, разве что Фельсенбург и фрошеры в алых косынках. Покойники пропали. Олаф таращился на собственные сапоги, Канмахер часто дышал и то и дело утирал лоб, Вальдес, и не думая щуриться, глядел на солнце... Было тошно, и Добряк вытащил фляжку. Глоток можжевеловой прочистил мозги и унял поганенькую непривычную дрожь. Бермессеру быть на рее, это и кильке ясно, а что прикажете делать честному шкиперу?
