Макс Фрай - Я иду искать
– Тебя конечно не обманешь, – согласился я. – Ты знаешь, что я пришёл сюда исполненный надежды. Но я с самого начала не особо рассчитывал, что ты захочешь на меня поработать.
– Неужели и правда решил, будто сможешь за несколько часов освоить искусство, которому учатся столетиями?
– Да я и сейчас думаю, что смогу – а куда деваться? Когда очень надо, я схватываю на лету. Вон даже Мост Времени пересекать научился буквально за четверть часа. Ну, правда, с очень хорошей учительницей...
Иллайуни приподнялся на локте и недоверчиво заглянул мне в лицо.
– Разве Мост Времени существует?
– Да нет, конечно, – усмехнулся я. – Но в некоторых исключительных случаях он всё-таки возникает из небытия. А потом исчезает, как и положено невозможному. Но если не хлопать ушами, вполне можно успеть по нему прогуляться. Впрочем, не хочешь, не верь. Я бы и сам наверное не поверил, если бы прожил бессчётные тысячи лет и за всё это время никогда ни о чём подобном не слышал, а тут вдруг появляется какой-то хвастун...
– Это твои слова, заметь. Не мои. Я их не произносил.
– А даже если бы и твои. Тоже мне горе, я не обидчивый. Называй меня как угодно, только научи, как умереть чужой смертью и остаться в живых. А ещё лучше, скажи, что существует какая-нибудь другая возможность сохранить жизнь людям, чья смерть была изгнана силой и вот-вот захочет вернуться. Мне сейчас очень надо. Позарез.
– Если и существует, я о ней ничего не знаю, – откликнулся Иллайуни. –Есть два способа остановить смерть: тот, что применяют мои родичи в Харумбе, и мой. Мой – лучше. И не потому, что всяк себя хвалит. Просто хранители Харумбы, при всём уважении, не так уж далеко ушли от моих глупых учеников. Они тоже всего лишь овеществляют изгнанную смерть, просто обходятся без вашей угуландской магии. Что к лучшему: мы умеем ладить с этим Миром, от нашего колдовства далеко не всегда много пользы, зато гарантировано никакого вреда. Ты же видел птиц на тамошнем побережье?
Я молча кивнул.
– И спорим на что угодно, догадался, что это за птицы.
– Да, я понял, кто они такие. Вернее, что они такое. Каждая птица – чья-нибудь смерть. Вот почему обитателям Харумбы нельзя покидать её пределы: снаружи их терпеливо ждут.
– Не только поэтому. Есть ещё множество причин, знать которые тебе ни к чему. Суть понимаешь, этого достаточно. И можешь сам сделать тот же вывод, к которому я когда-то пришёл: овеществлять смерть – несовершенный метод, так или иначе, чем-то придётся пожертвовать. Свободой передвижения бессмертного, или его безопасностью. Поэтому смерть надо израсходовать по назначению. Умереть ею и поставить точку. Вряд ли существует иное решение этой задачи. Во всяком случае, я его не нашёл.
– Жалко. Тогда всё-таки научи меня умирать чужой смертью. Ну или действительно сделай это сам. Говорил же, тебе нравится умирать, а потом воскресать. Получается, я предлагаю не поработать, а просто развлечься.
– Я давно ждал этого аргумента. Но развлекаться по команде я люблю даже меньше, чем возиться с чужими делами.
– Понимаю. Только какая же это команда? Ты от меня никаким образом не зависишь. Всё, что я могу – попросить. А потом ещё раз. И так несколько часов кряду, пока не прогонишь взашей.
– Надо же, как вам всем вдруг припекло, – вздохнул Иллайуни. Зачерпнул горсть песка и швырнул его в небо.
Я зажмурился, приготовившись к песчаному дождю, но вниз не упало ни крупицы. Исчезли, растворились, или улетели ввысь, кто их теперь разберёт. Тоже, надо думать, кейифайская магия, бессмысленная и беспощадная. В смысле, бесполезная и безопасная.
Ну или просто ловкость рук.
– Всем – это кому? – спросил я. И тут меня наконец осенило: – Айса?..
– Ну а кто же ещё. Нынче вечером, когда я попросил тебя уйти, Менке прибежал ко мне с её вопросами.
– И что ты ответил?
– Я попросил Менке передать девочке, что они с Карвеном большие молодцы. Хотя сам думаю, что просто беспечные дурачки, но тут ничего не поделаешь: дети есть дети. Я не смог стать для них хорошим учителем, и не мне теперь их бранить. Меня даже тронуло неожиданное стремление применить на практике крохи усвоенных знаний. Но я, конечно, посоветовал им унести дело своих рук как можно дальше от этого вашего Сердца Мира, дарующего силу всему подряд. Смерть – не игрушка. Нельзя соваться к ней без должной подготовки, да ещё и с этим вашим грубым угуландским колдовством. Последствия могут быть непредсказуемы. Даже не представляю, какие именно. Предпочёл бы и дальше ничего об этом не знать.
– Получается, ты сказал им примерно то же самое, что я услышал от Сотофы.
– Не знаю, о ком речь, но рад, что вы сами пришли к такому решению, потому что Айса, как мне показалось, не горит желанием последовать моему совету. Во всяком случае, она ещё несколько раз просила Менке уговорить меня подсказать ей какой-нибудь другой выход.
– Такой, чтобы сновидцы, которых они с Карвеном спасли, остались живы? Я хочу ровно того же.
– Тебе-то до них какое дело? Девчонку легко понять: она сама их лечила, ей жаль своего труда. Мне на её месте тоже было бы жаль. В таких случаях обычно говорят об ответственности знахаря, но я предпочитаю называть вещи своими именами: никому не по нраву тщетность усилий. Но тебя это не касается.
– Меня всё касается.
– Ишь какой, – хмыкнул Иллайуни. И помолчав, примирительно добавил: – Ну, может оно и правда так. Но зачем тебе эти люди?
– Люди? – переспросил я. – Да так, низачем. Вряд ли вообще дело в них.
– А в чём же?
– В том, что я влюблён. Как говорится, по уши. Страстно и самозабвенно, А также нерасчётливо и беззащитно. Должны быть ещё какие-нибудь убедительные наречия, но сейчас ничего не приходит в голову, придумай их сам.
– Ого! – удивился Иллайуни. – Влюблён? По тебе, вроде, не скажешь.
– В жизнь.
– Это больше похоже на правду. Но что с того?
– А то, что«люблю» для меня означает: «играю на её стороне». Как минимум, желаю её повсеместного торжества. Я – деятельный псих, а не мудрый созерцатель. Мне важно, чтобы жизнь постоянно побеждала смерть. Желательно, сама, но можно ис моей помощью. Такая вот форма жажды власти над миром, без которой, говорят, нечего делать в магии. На мой взгляд, вполне безобидная форма, что-то вроде страсти к садоводству. Только при этом можно не копать. Именно то, что надо. Я, как и ты, ленив.
– Вот это, я понимаю, аргумент! – одобрительно сказал Иллайуни. И снова швырнул вверх горсть песка.
Я даже зажмуриваться не стал, думал, песок исчезнет, не долетев до земли, как в прошлый раз. Но в этот момент мне на голову обрушилась – не какая-то несчастная пригоршня, а целая песчаная дюна. Или вообще все пески побережья Ариморанского Моря, трудно вот так сразу сказать, когда ты погребён заживо и ясно понимаешь, что это совсем ненадолго. Состояние «заживо», я имею в виду. А всё остальное – это как раз вполне навсегда.
