Кристофер Банч - Король-Демон
Дом выходил окнами на замерзшее озеро. В нем было восемь спален; четыре по одну сторону от центрального зала, четыре по другую. Сам зал, хотя и с низко нависшим потолком, оказался довольно просторным. В камине, сложенном из речной гальки, я смог бы выпрямиться в полный рост. Поленницы доходили до потолка. Повсюду вместо ковров лежали и висели шкуры различных животных. Мебель была из грубо обработанного дерева. Стулья выглядели так, словно готовы были проглотить человека, опрометчиво подошедшего слишком близко, а если кто-нибудь ложился на кровать вздремнуть часок, то погружался в вечный сон.
С одной стороны от центрального помещения располагался обеденный зал, с другой кухня. Кладовая была набита всевозможными бутылками и различными видами вяленого и копченого мяса. В каждой комнате имелся камин, топившийся дровами. Из склона холма за домом бил горячий источник, и вода отводилась в дом по системе труб. Холодная вода поступала из соседнего ручья.
Внутри дома росли два дерева, по одному у противоположных сторон. Считалось, что эти деревья приносят удачу, — при возведении дома они получили благословение. Весьма скромное жилище было очень уютным, своеобразным обособленным мирком.
Именно то, на что я рассчитывал.
— Ну? — спросила Алегрия.
За те несколько минут, что меня не было, она зажгла два светильника, наколола щепок и начала разводить огонь в камине. Поленья, сложенные пирамидой над языками потрескивающего пламени, уже дымились.
— Что ну?
— Разве ты не удивлен, что женщина, особенно далриада, может развести огонь в суэби, среди волков и драконов?
— Нисколько не удивлен. Ты же говорила мне, что далриады умеют все.
— Будем считать, я несколько преувеличила. Ну же, Дамастес, похвали меня.
— Я тобой восхищаюсь.
— Вот как?
Алегрия сидела на шкуре белого медведя перед камином, подобрав под себя ноги. Сняв шубу, она осталась в свободных шароварах из мягкой ткани и блузке из материи под леопардовую шкуру, схваченной сбоку застежкой. Встав, Алегрия повернулась так, что свет пламени в камине обрисовал ее силуэт, и снова прошептала:
— Вот как?
Расстегнув застежку, она сбросила блузку. Ее тело было гладким, упругим. Соски затвердели.
Алегрия приблизилась ко мне, и я попытался ее обнять.
— Нет, — едва слышно прошептала она. — Не надо спешить, не надо торопиться.
Я послушно опустил руки. Алегрия медленно расстегнула мою тяжелую шубу, развязала шнурки меховых штанов, и они сползли на пол. Сбросив сапоги, я перешагнул через одежды, на мне осталась только набедренная повязка.
— А ты очень красивый, — заметила Алегрия.
— Не такой красивый, как ты.
Нагнувшись, она поцеловала меня в сосок. Я провел ладонью по ее гладкому плечу.
— Я хочу тебя поцеловать, — прошептала Алегрия, и ее губы призывно раздвинулись.
Наши языки переплелись, я обнял ее за плечи, прижимая к себе. Но Алегрия, учащенно дыша, оторвалась от меня.
— Меня научили... первый раз это должно произойти медленно, — сказала она. — Но, клянусь, я не могу больше ждать.
— И я не могу, — хрипло произнес я, подхватывая ее на руки.
Колени Алегрии подогнулись, словно не в силах больше держать вес тела. Я осторожно опустил ее на шкуру.
— Я хочу, чтобы ты полюбил меня, полюбил прямо сейчас, — прошептала девушка. — Дамастес, все мое тело изнывает от желания. Не останавливайся до тех пор, пока я не получу полного удовлетворения.
Я поцеловал Алегрию в крохотный пупок, проведя языком внутри, а ее пальцы завозились с завязками шаровар. Она приподняла бедра, и я стащил их с нее. Сокровенный треугольник между ног Алегрии зарос пушком; я прикоснулся к нему нежным поцелуем, затем спустился ниже, проникая языком внутрь, лаская твердый узелок.
Откликаясь на мои поцелуи, Алегрия вцепилась руками мне в волосы, ее дыхание участилось, стало хриплым. Застонав, она дернулась, прижимаясь ко мне, но я и не думал останавливаться.
— Иди же ко мне, пожалуйста, скорее! — взмолилась Алегрия.
Поспешив исполнить ее просьбу, я стал тереться членом о призывно раскрытые губы, мокрые от собственных выделений и от моей слюны. Затем я медленно надавил вперед, преодолевая сопротивление, и вдруг оно разом прекратилось. Алегрия вскрикнула. Я не стал проникать дальше, просто раскачивался из стороны в сторону, всего на какие-то доли дюйма, и она со стонами начала откликаться на мои движения. Наконец я углубился внутрь, и Алегрия обвила меня ногами, прижимая к себе. Я поцеловал ее, и она принялась неистово ласкать мое лицо своим языком. Я отпрянул назад, едва не выйдя из нее, а затем резко нырнул вперед, и Алегрия снова вскрикнула, на этот раз от радости. Я повторял и повторял эти движения, расплачиваясь за долгие месяцы воздержания и глупости, — и в конце концов, не выдержав, взорвался в ее чреве.
— Черт, — пробормотал я.
— Молчи, прошептала Алегрия.
Ее пальцы скользнули вниз, по моим бедрам, ощупывая мошонку, основание члена, прикасаясь к этому месту, к тому, и вдруг я снова почувствовал себя готовым. Теперь мы стали двигаться вместе. Казалось, у нас за плечами огромный опыт и мы повторяем давно знакомый танец, хотя в действительности мы лишь совсем недавно впервые познали друг друга. Вдруг Алегрия громко вскрикнула, откидывая голову назад, судорожно напрягая мышцы, и я вторично достиг вершин блаженства. Ее лицо исказилось в сладостных муках, глаза закрылись. Я долго гладил мокрое от пота тело Алегрии, пока наконец она не открыла глаза.
Я не ошиблась, сказав еще много месяцев назад, что мне очень повезло.
— Нет, — возразил я, — это мне повезло.
— Быть может, когда-нибудь твои слова станут правдой, — прошептала Алегрия, переворачивая меня на спину.
— Так, это было один раз, — сказала она, вставая на колени и начиная ласкать мой член. — Вот, малыш, что значит так долго не тренироваться. Как ты быстро утомился. Тебя надо немного подбодрить.
Облизнув языком кончик члена, она оттянула крайнюю плоть и осторожно провела зубами по головке. Ее язык прикасался ко мне тут, там, а руки тем временем поглаживали яички и нижнюю часть живота. Мое естество опять затвердело в готовности, а Алегрия скользила ниже и ниже, забирая его в рот, проводя по нему шершавым языком. И снова весь мир закружился передо мной. Настала моя очередь вскрикнуть от наслаждения. Алегрия, подняв голову, сглотнула.
— Настоящее семя гораздо вкуснее всего того, что нам давали на занятиях, — заметила она. — По крайней мере, это относится к твоему.
Приподнявшись, я поцеловал ее.
— Два раза, — улыбнулась Алегрия.
Мы лежали рядом, лениво лаская друг друга, наслаждаясь теплом огня в камине и жаром невидимого пламени, бушующего в нас.
