Александр Курников - Порча. Дилогия
К ночи Од с «Аргументами» прибыл к будущему месту битвы. Копейщики Сирта уже закончили с обустройством лагеря и подготовили себе место битвы. По всей линии обороны были вбиты колья, устроены ловушки по типу броны брошенной зубьями вверх, вырыты ямы.
— У вас всё готово? — Спросил Од у Рамиса.
— Да сэр, осталось только разлить масло. Отец Мевер советует лить его подальше от войска.
— Ну если советует значит лейте.
— Господин генерал, отец Мевер требует собрать всех воинов для молитвы завтра утром. — Сказал подошедший Лангин.
— За два часа до рассвета, пожалуйста, позже никак нельзя. Рамис.
— Да сэр?
— Что там у порченных?
— Как только заметили наши разъезды стали двигаться к нам всей силой. Я уверен, они чуют большие скопления людей и мы похоже ближайшее, если не единственное.
— Вот и хорошо.
Рамис резко выдохнул.
— Послушайте сэр. — Начал Он. — Велика вероятность, что завтра… — Он осёкся.
— Что завтра?
— Даже если завтра произойдёт огромное, невероятное, невозможное чудо и мы победим, то эта победа всё равно станет нашим поражением. Потому что такое может дастся только ценой невероятных жертв. От нас ничего не останется.
— Ты же солдат Рамис, ты крушил черепа Дравидов, Ар-райнов, Хольсунгов, Вольных баронов, прошёл степи и пустыни Сархана. Неужели ты не раскроишь ещё парочку черепов?
— Я не о том сэр, вы же знаете, восемь из десяти выживших в завтрашнем аду будут заражены Порчей. Мы всё равно обречены, даже если победим.
— Что мне тебе сказать? Мы солдаты Рамис. Неужели когда ты вербовался в армию, то рассчитывал дожить до старости?
— Нет сэр, я думал о другом.
— Правильно, ибо как только ты собираешься поставить подпись под контрактом, вербовщик останавливает тебя и спрашивает «Сынок, а ты в курсе, что завтра тебя убьют?»
За два часа до рассвета люди собрались во круг штабных палаток, всех их было чуть больше тридцати тысяч человек. Солдаты тихо переговаривались между собой. Тихое хмурое утро как-то не располагало к веселью. Наконец на одну из телег забрался служитель Мевер и внимательно оглядел всех. Воинам отчего-то показалось, что он посмотрел на каждого из пришедших, разговоры быстро стихли. Рядом с Мевером, около телеги, стоял невозмутимый полковник Сирт, заложив большие пальцы рук за набранный из серебряных блях пояс. С другой стороны телеги, перекатываясь с пятки на носок, стоял огромный капитан аргументов Масакар. Рядом с ним стоял капитан Лангин, он снова улыбался, как тогда перед битвой у Висманта. Од и Рамис находились среди бойцов.
— Страшно. — Тихо сказал Мевер. — Но надо. Почему вы? Потому что больше некому. — Голос его свободно летел под звёздным небом среди костров, людей, стягов и копий. Он говорил свободно, не как оратор, а как равный с равными. Он не убеждал, не спорил, не заставлял, он просто говорил. — Завтра к этому времени в ряд ли кто-нибудь из вас будет жив, а если и найдётся такой счастливец, то я ему не завидую, потому что он наверняка станет порченным и его убьют те кто придёт за нами.
— Но Порча и мёртвых может поднять, отец Мевер, а нам это очень не по душе. — Сказал сержант из копейщиков.
— Знаю, потому каждый из вас прямо сейчас получит вот это. — Он достал из кармана своей хламиды кусочек теста. — Это Саммах. Сотни лет назад простые люди принимали его перед боем, и их останков уже не могла коснуться Порча. — Мевер произнёс короткую молитву и отпустил всех с миром, а через пол часа полки стояли на своих местах. Двадцать тысяч копейщиков перегородили дорогу ведущую на Талвар, в двух верстах левее их в роще засели семь тысяч всадников Рамиса, а Од увёл своих аргументов за холм находящийся справа от пехоты. Когда совсем рассвело, армия порченных уже была на месте. Они появились как призраки, тихо и неожиданно.
Когда-то Ар-райны носили двуцветные мантии белые от верха до пояса, а от пояса вниз мантия постепенно краснела. Их девиз звучал так «К истинной вере, по пояс в крови». Каков был девиз у этого войска неизвестно, но все они были в красном. Что это было? Кожа? Доспехи? Издали было не понять, но судя по цвету, к истинной вере они пришли.
В центре их войска стояла конница, если костлявых и жутких на вид тварей можно было назвать конями. По сторонам от конницы расположилась пехота, двумя колоннами по десять тысяч в каждой. В отличие от конницы эти стояли как единый монолит.
— Эх. — Вздохнул Масакар. — Нам бы сейчас хоты бы тысяч пять арбалетчиков.
— Размечтался. — Усмехнулся Лангин. Лавина порченной конницы дрогнула без всякого сигнала и покатилась на копейщиков с каждой секундой ускоряясь. Их «лошади» скакали как-то странно, задирая ноги, от чего вся эта скачка походила на гротескный дёрганый танец. По сигналу копейщики стоявшие развёрнутым строем быстро перестроились в огромное каре и потихоньку двинулись им на встречу.
— Хм. — Сказал Од. — А их пехота стоит. Передайте Рамису, пусть немедленно атакует их левый корпус, а если хватит сил, ударит в тыл их коннице.
Несколько десятков горящих стрел вылетело из стана копейщиков и упало в траву. Подожжённое масло с гудением выбросило пламя чуть не до небес. Когда вал пыли идущий пред конницей порченных достиг пламени, всё оно покрылось миллионами голубых искорок. Глубина горящей полосы была саженей пятьдесят, но порченные не остановились, они прошли сквозь него и обрушились на копейщиков. Удар был столь чудовищен, что передние ряды просто разметало. Однако общий строй копейщики удержали, только чего им это стоило.
— Я не понимаю, какого чёта они конницей против копий попёрли? — Спросил Масакар.
— Они рассчитывали на ветры ужаса.
— На эту пыль?
— Да.
Слева появились всадники Рамиса. Они шли на рысях плотным строем, целясь во фланг колонне порченных пехотинцев.
В воздухе зажглись сиреневые звёзды, их было так много, что сосчитать никак не получалось. Они на пару мгновений зависли в воздухе, а затем медленно начали падать на каре копейщиков.
— Неужели это…? — Содрогнулся Лангин. — Это то о чём вы говорили князь?
— Да. — Коротко ответил Хасепин и отвернулся. На перехват звёздам всплыло несколько больших, прозрачных, золотистых щитов.
— Что это?
— Отец Мевер! — Вон, видите?! — Невдалеке от каре копейщиков виднелась серая фигурка служителя. Он стоял простерев ладони к небу и похоже молился.
Тем временем Рамис обрушился на пехоту, но буквально за секунду до удара, те синхронно развернулись и приняли конницу в щиты. Конечно это не помогло и воины Рамиса почти разорвали строй врага. Вот только и тут в небе появились звёзды, и когда они упали, начался ад. Жидкое, сиреневое пламя обволакивало всадников и опадая, оставляло полу растворённые трупы. Как будто человека опустили в кислоту на короткое время. Некоторые люди были ещё живы и пытались подняться. Порченная пехота тем временем успела перестроиться и сдавила с обоих сторон конницу Рамиса. Звёзды больше не падали, но разгон был потерян, потеряно было и четверть состава полка.
