Владимир Свержин - Сыщик для феи
Только тут я осознал, что бревном валяюсь на полу, и отчего-то ужасно болит грудная клетка.
– Извини, – увидев гримасу боли на моем лице, потупился Вадим. – Это я тебя прикладом завалил. А то ты в окошко в натуре выпрыгнуть хотел. Глянь-ка лучше, как этих папуасов плющит.
То, что происходило во дворе, трудно было описать словами. Сквозь плотно закрытое окно, через игривые сердечки, вырезанные в дубовых ставнях, мы наблюдали нечто невообразимое. Две сотни отборных вояк, удостоившихся по случаю штурма каждый индивидуальной галлюцинации, заставляющей холодеть кровь в жилах, метались по двору, с криками ужаса колотя друг друга, с воем катались по земле, скуля, карабкались на отвесную стену частокола, цепляясь ногтями за гладкие древесные стволы.
– К сожалению, – вздохнула принцесса, – действие химер очень кратковременно. Сонный морок развеется и все.
– Верно, – подтвердила слова воспитанницы Делли. – Но они уже будут напуганы, кроме того, десять минут такого безумия отнимет у них сил не меньше, чем час жестокой сечи. А это тоже чего-то да стоит!
– Чего это стоит, – глядя поверх частокола, со вздохом промолвил я, – мы сейчас узнаем. Кажется, к господину Шхулю идет подкрепление.
Со стороны достопримечательного града Жутимора через хваленые выпасы к последнему рубежу нашей обороны, впрочем, он же являлся и первым, резвым аллюром двигалась рать неясной численности и принадлежности.
– Это чисто пехота, – обнадежил Вадим. – Они типа конников вперед послали, чтоб нас тут прихватить, а эти догоняют.
Между тем пешая рать неумолимо приближалась, и до нас уже доносились ее боевые кличи:
– За Жутимор! За родные огороды!
– Не-а, – широко улыбнулся Вадим, – это не Юшка. Это наш корефан городничий.
– Корефан? – хмыкнул я. – Это мы сейчас увидим. Думаешь, он тебе спасибо скажет за весь этот сыр-бор?
– А мы-то тут при чем? – возмутился Злой Бодун. – Мы чисто тут спали, никого не трогали, они сами наехали.
Я с грустью окинул взором изломанные кусты, вытоптанные грядки, сорванные с петель ворота, и скептически пожал плечами. Сомневаюсь, чтобы возмущенному непочтительным отношением к священному праву собственности мэру пришла и голову идея выяснять, кто прав, кто виноват. Я еще раз осмотрел двор, отфиксировал нервно дергающуюся самобойную дубинку, приколоченную боевыми вилами к одному из бревен частокола, и обреченно махнул рукой:
– Будь, что будет.
Между тем, как и обещала принцесса, засецкие лучники постепенно приходили в себя. Дико озираясь по сторонам, они вставали на ноги, пошатываясь, мотая головой, брели по двору, подбирая с земли брошенное оружие и недоуменно окликая висящих на частоколе соратников.
– Па-азвольте! – Боевой клич городского головы прогремел над его сокровенными владениями и сменился новым. – Не допущу!
Насколько мы могли видеть, вместе с грозным хозяином здешних угодий плечом к плечу стояла вся мужская половина наскоро вооруженных вчерашних гостей, горящая единым желанием не пустить злобных ворогов на родные грядки. За вождем городского ополчения, прикрывая его объемистый тыл, сиротливо жалась жутиморская стража, вероятно, не имевшая наделов за стенами града и потому хоть сейчас готовая начать изматывать противника стремительным отступлением.
– Э-э! Снимите меня! – раздалось с самого венца частокола, и только тут я опознал в восседавшем между огромных деревянных карандашей бедолаге воеводского поправоручника Юшки-каана.
– Что ты там делаешь, разбойник?! – грозно насупясь заорал на него городской голова.
– Я не разбойник, я поправоручник. У вас в доме разбойники! – намертво вцепившись в бревно, обиженно прокричал Шхуль. – А я тут, если вы вдруг не поняли, занимаю возвышенное положение, чтобы руководить штурмом. Юшка-каан приказал арестовать этих людей и доставить в Елдин-град. А они сопротивляются! – со всхлипом пожаловался военачальник.
Вадюня распахнул окно и, не дожидаясь, пока офицер засецких лучников закончит печальный монолог, врубил свою голосину на полную мощность:
– Брателла, в натуре, кого ты слушаешь! Этот фуфел жеваный тебе чисто горбатого до стены лепит.
Городской голова, сбитый с наступательного порыва великосветской речью моего друга, растерянно огляделся, вероятно, выискивая на обожаемом огороде того самого жалкого инвалида.
– Я тебе по жизни говорю, это все гнилой базар и грязные интриги. Прикинь, корефан, кому ты веришь?! Этой обезьяне в железяках, металлисту гребаному, или мне в натуре подуряднику левой руки?
– Я… э-э… у-у… – под мощью Вадюниных доводов замялся жутиморский мэр.
– Че тебе тулит этот Гондурас! Ты у него ксиву смотрел? – не унимался Злой Бодун.
– Вадик. – Я похлопал языкастого друга по плечу.
– Клин, не боись, – бросил он мне через плечо, – гадом буду, мы сейчас в натуре все разрулим.
– Да нет, я ничего, – пожал плечами я. – Только хотел сказать, что сюда идет еще одно войско.
Отряд всадников, маячивший на горизонте, по самым скромным прикидкам раза в полтора превосходил ограниченный контингент, присланный Юшкой-кааном для нашего пленения.
– Такое ощущение, что мы попали в центр военных учений, какой-нибудь ежегодный «Жутиморский щит», – недоуменно произнес я, наблюдая происходящее.
– Нет, – покачала головой Делли, вглядываясь в приближающихся всадников. – Места здесь тихие, мирные, ничего такого не бывает. А это, – она еще раз кинула внимательный взгляд за окошко, – пожалуй, наши союзники.
– Какие еще союзники? – Мое недоумение все возрастало.
– Погляди, видишь, на знамени ветродуй, разгоняющий тучи, скрывающие солнце? Это знак Вихорьки-каан! Вы, если помните, входите в ее клан и являетесь идейными борцами За Соборную Субурбанию. Наверняка Вихорьке донесли, что Юшка-каан послал к Жутимору своих ратников. Ну и, видать, сыскался подглядщик, который ей растолковал, что весь этот тарарам про вашу честь устроен. Вот она и встрепенулась. Ей абсолютно ни к чему, чтоб завтра в Елдин-граде все тыкали пальцем, что, мол, среди Засоборных субурбанцев целый подурядник с укладником оказались вражьими переветниками.
Между тем конная рать все приближалась, и скоро уже засецкие лучники устало карабкались в седла, чтобы как подобает встретить инокланцев.
– Клин, – подводя итоги увиденному, проговорил Злой Бодун, – я отвечаю, на этой стрелке без мокрухи не обойдется!
Вероятно, он был прав. Насколько можно было видеть, обе стороны, вернее, не обе, а три, были настроены весьма решительно и готовы не задумываясь пустить в ход оружие. И хотя всего несколько минут назад мы и сами собирались померяться силами с агрессорами, но одно дело – самооборона и совсем другое – небольшая гражданская война. А в том, что нынешняя схватка, буде она произойдет, явится лишь началом глобальной свары, я отчего-то не сомневался. К тому же, подайся мы сейчас под защиту думной радницы, наверняка вместо Гуралии нам пришлось бы ковылять в столицу, где принцессу за племянницу феи, пожалуй, не выдашь. Кстати, интересно знать, откуда Юшка-каан проведал, что Маша с нами?
