Вад Ветров - Логофет. Убить скуку.
- Шевелись, раб! - Гаркнул Сотеки, вымещая злость на отставшем полукровке, - Или ты думаешь, я вытащил тебя для того чтобы остаток ночи провести в этом коридоре?
Зик дернулся от окрика, словно от удара и попытался идти быстрее, но с тихим стоном упал у стены. Сотеки оглянулся, сплюнул, вернулся к упавшему рабу, навис над ним черной скалой.
- Что еще?
Парень медленно поднялся, держась за стену. Опустив голову, перед Сотеки стояло раздавленное сломленное несчастное существо.
- Посмотри на меня.
Раб поднял голову, рэквау, который был намного выше полукровки, наклонился, заглядывая ему в глаза. Он долго вглядывался, пытаясь что-то отыскать во взгляде Зика. Отверженность, горечь, одиночество, унижение и апатия. И только где-то очень глубоко в стальных глазах горел крошечный огонек ненависти и надежды.
- Ты небезнадежен, - вынес вердикт Сотеки и, больше не говоря ни слова, взвалил на плечо, как обычно грузчики носят мешки, обессилившее тело.
- Только бы никого не встретить, - усмехнулся он, - Принц великого Дома тащит на плече изнасилованного раба. Артуари умрет от смеха.
Но Артуари спал, как и остальные обитатели этого замкового крыла, и никто не увидел позора чернокожего воина. Сотеки отнес Зика в ванну и только там при ярком освещении увидел, до чего тот истерзан. Желтые глаза Тени потемнели, и у Фрая не осталось ни грамма надежды, как и у виконта. Просто второй умрет позже, после того как брат выжмет из него все необходимое. Оставив раба лежать в теплой воде, Тень вернулся в комнату, налил в кубок вина, залпом выпил, наполнил второй раз и со вздохом снял с пояса бутылочку с драгоценной настойкой. Подумал, взвешивая пузырек в ладони, вновь вздохнул, решительно накапал в стакан пять капель, взболтал и вернулся в ванную комнату. Зик к тому времени уже выбрался из бассейна и растерянно стоял посреди помещения. Вода стекала по его телу и капала на пол, образовывая лужицу.
- В чем дело?
- Мне нечем вытереться, у меня нет одежды, хозяин.
- Милорд, - исправил Сотеки, - Чем тебе не нравится полотенце, что висит у зеркала?
- Но ведь это хозяйское, мне нельзя, милорд!
- Я приказываю.
Зик не заставил себя упрашивать. Он осторожно промокнул тело мягким пушистым полотенцем и, закутавшись в него, застыл перед Сотеки с опущенной головой.
- Что прикажете делать, милорд?
- Делать? Разве ты еще на что-либо способен?
- Это не имеет значения, если будет приказ хозяина, - чуть слышно ответил раб.
- Во сколько лет ты попал в рабство?
- В шесть, милорд.
- А когда...?
- В тринадцать, милорд. Меня продали в портовый бордель сразу как захватили. До двенадцати лет я помогал женщинам на кухне, а затем хозяйка заметила, что я симпатичный. В то время как раз к власти пришел нынешний император, и появился спрос на мальчиков. Она продала меня перекупщикам, а те купцу из Мозерата. Затем он умер, и его сын выменял меня и еще двух девушек на жеребенка у своего соседа. Там я познакомился с Жанет. А сосед, когда мы для него стали слишком взрослыми, подарил нас яру Денску. Здесь лучше всего. Яр не придерживается моды на симпатичных слуг, ему все равно кто прислуживает ему или баронессам, а сопровождают его в поездках замковые воины, а не рабы. Рабов он просто не замечает, невольниками занимается управляющий - распределяет на работы в поле и замке, покупает и продает, дарит и меняет. О нас вспоминают только когда прибывают гости, интересующиеся такими как мы. К счастью здесь, рядом с Приграничьем их немного, чаще всего это барон Фрай. Он всегда берет меня. Всегда. Он знает, что я полукровка и что очень вынослив. Его это забавляет. А когда я никому не нужен, я работаю на конюшне, мне нравится возиться с животными.
- А твой дружок?
- Он мне не дружок. Просто мы вынуждены держаться вместе. Другие рабы нас не очень любят, считают хозяйскими любимчиками. Жанет в обычные дни прислуживает управляющему Крету.
- Откуда у вас вообще столько рабов? Империя ведь не воюет, а именно пленные всегда составляют основную массу невольников.
- Еще двадцать лет назад мы воевали и большинство нынешних рабов - это потомки завоеванных народов. Некоторых привозят с другого континента, некоторые попадают в рабство из-за долгов, да и бароны постоянно воюют между собой, забирая побежденных простолюдинов, как трофей, опять же -пираты. Любого можно схватить и продать в рабство, если ты не благородный.
- И что ни разу не было бунта?
- На моей памяти - нет. В основном к рабам относятся терпимо, таких садистов, как яр Фрай не очень много. В Черном замке очень мало рабов, например у моего прежнего хозяина практически не было свободных слуг, одни рабы, а яру Денску это не нужно. Он считает, что вольные крестьяне приносят больше пользы, чем рабы, работающие на чужой земле.
- Правильно считает, - кивнул Сотеки, - рабство распространено по всему континенту?
- Нет. Только в империях и Мозерате.
Зик рассказывал об этих ужасных с точки зрения Сотеки вещах ровным тихим голосом, совершенно без эмоций. Просто говорил. Сотеки представил на его месте Кейко и решил при первой же возможности убить императора-извращенца, потакающего таким моральным уродам, как Фрай, особенно жестоко.
- Я дам тебе кое-что выпить. Будет очень больно, но зато утром от твоих ран останется только воспоминание. Вытерпишь?
- Я привык к боли, милорд.
Они вернулись в комнату, и Сотеки вручил рабу кубок с вином. Зик выпил его одним длинным глотком и, как и предполагал Сотеки, упал на кровать, скрученный судорогами. Однако крика не последовало. Раб прокусил губу, извиваясь в пароксизме боли, но не издал даже стона. Тень с уважением во взгляде наблюдал за ним. Когда боль прошла, полукровка нашел в себе силы встать с кровати, хотя его била крупная дрожь, а по телу стекали крупные капли пота.
- Будешь спать здесь, - Сотеки оглянулся в поисках места для раба, ну не с собой же его укладывать, - да вот хотя бы на креслах. Составишь их и ложись.
Тень бросил Зику одну из подушек и шерстяное покрывало с кровати.
- Спасибо, милорд, - искренне поблагодарил раб.
Сотеки только фыркнул. Теперь, его высочество Сотеки-рата-кау сын Дома Теней из рода Туа точно знал - он ненавидит рабство.
Посмотреть на утренний бой собрались не только гости, но и свободные от работы слуги и рабы. Сотеки, обнаженный по пояс, босой в широких тренировочных шароварах стоял посреди площадки для поединков и скалился на выстроившихся напротив него баронов острозубой улыбкой. Свои белые волосы он сегодня заплел в три косы - две у висков и одну сзади. Если бы его увидел Артуари, он бы сразу понял, что брат встал на тропу мести, но Артуари не было, а для остальных новая прическа рэквау ничего не значила.
