Майкл Муркок - Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красная игра.Бегство из сумерек
Перенаселенный, издерганный, свихнувшийся мир.
Конечно, большинство сходило с ума постепенно и до определенных пределов, но те, кто отдавался безумию до конца, представляли собой колоссальную проблему для окружающих.
Правительства были вынуждены восстановить суровые законы прошлого, чтобы противостоять угрозе анархии. По всему миру тюрьмы, больницы, психиатрические клиники, другие учреждения стали превращаться в дома сумасшедших. Но это едва ли решало проблему. Похоже, если бы рост заболеваемости продолжался прежними темпами, нормальные люди могли бы оказаться в меньшинстве.
Мрачная волна безумия, гораздо страшнее той, которая захлестнула Европу в средние века, грозила навсегда покончить с цивилизацией.
Ученые в Хэмптонлабе работали на износ — и вскоре начали постепенно сдавать. Но переутомленным людям, слишком занятым своими экспериментами, заметить это было трудно.
Только Ли Сьюард с небольшой группой ассистентов, применяя стимуляторы и успокоительные вещества, еще продолжали держаться.
Размышляя над этим теперь, Сьюард пришел к выводу, что они тоже постепенно сходили с ума и оставались хладнокровными и дееспособными отнюдь не более других. Они только казались такими. Похоже, что лекарства вводили всех в заблуждение.
На самом деле они были захвачены паникой, хотя ее признаки и подавлялись хорошо развитым интеллектом.
Совершенствование стимулирующих устройств значительно опережало работу над транквилизирующими — успокаивающими — приборами. Так получалось потому, что нужно было сначала хорошо изучить причины психических аномалий, прежде чем начинать разрабатывать приборы для их лечения.
Вскоре стало ясно, что мир сойдет с ума задолго до того, как удастся усовершенствовать транквиломаты. И не было никакой возможности ускорить исследования.
Сьюард был первым, кто сказал об этом вслух. Он хорошо помнил свои слова.
— Господа, как вы знаете, наша работа над галлюциноматами, предназначенными для полного излечения умственных расстройств, продвигается слишком медленно. Очевидно, мы не сможем в ближайшем будущем усовершенствовать эти приборы. Поэтому у меня есть альтернативное предложение.
Этой альтернативой был эксперимент «Восстановление». Теперь Сьюард понял, что то название было скорее эвфемизмом, его следовало бы окрестить «Отвлекающим ударом». Уже существующие галлюциноматы должны были быть установлены повсеместно и применяться при пассивных расстройствах у большей части населения. Национальные правительства и Всемирный Совет объединились для совместных действий. Приборы были тайно установлены в ключевых точках земного шара.
Они начали «посылать» депрессивные симптомы различных заболеваний. Это срабатывало. Люди становились вялыми, пассивными, многие впадали в кататоническое состояние. Огромное число тех, кто был склонен к меланхолии, маниакальной депрессии, некоторым видам шизофрении, становились самоубийцами. Реки были забиты трупами утонувших, дороги залиты кровью бросающихся под машины. Каждый раз, когда в небе появлялся самолет или ракетоплан, все ждали, что по крайней мере одно тело упадет на землю. Часто все пассажиры погибали из-за самоубийства капитана, водителя или пилота.
Даже Сьюард не ожидал подобного размаха самоубийств и был, как и его команда, потрясен.
Не ожидали такого поворота событий и Всемирный Совет, и национальные правительства. Они приказали команде Сьюарда отключить свои машины и, насколько возможно, компенсировать нанесенный ущерб.
Сьюард предупредил о возможных последствиях такого шага, но от него отмахнулись. На конфискованных приборах стали работать плохо обученные операторы, рекомендованные Всемирным Советом. Это была одна из последних разумных акций Всемирного Совета. Последний — хотя и неверно рассчитанный — шаг, предпринятый человечеством.
Настоящая катастрофа разразилась тогда, когда необразованные операторы включили галлюциноматы на полную мощность. Сьюард так и не смог выяснить, были ли они просто идиотами от рождения либо сошли с ума недавно. Большинство из них было уничтожено бандами психопатов-убийц, совершавших над жертвами свои ужасные ритуалы. Что, по-видимому, отражало либо доисторические нравы, либо безумную жизнь южноамериканских цивилизаций до прихода испанцев.
Хаос воцарился быстро — тот самый хаос, что существовал и поныне.
Сьюард с тремя ассистентами защитились единственным доступным для них способом, построив на крыше лаборатории стробоскопические башни. Это спасало от толпы, но не от мук совести. Один за другим его ассистенты покончили с собой.
Поддерживая свое существование все более сильнодействующими наркотиками, профессор еще сохранял рассудок. Да и то, как иронически считал он, лишь относительно здравый.
На столе лежал шприц для подкожных инъекций, рядом находился небольшой флакон с меткой «МА-19» — мескалин-андренол-19. Это был наркотик, испытанный до сих пор только на животных. Но другие средства, которыми он пользовался, либо кончились, либо давали уже слабый эффект. «МА-19» был его последней надеждой на то, что он сможет продолжить работу над усовершенствованием транквиломатов и таким образом исправить свою ошибку.
Протянув руку к шприцу, он цинично подумал, что если оглянуться назад, то мир лишился рассудка задолго до того, как у него родилась идея эксперимента «Восстановление». Само решение о его проведении было еще одним симптомом мирового безумия. Рано или поздно что-нибудь вроде этого все равно произошло бы, естественным путем или искусственно. В сущности, его вины в этом не было. Это был рок.
Однако логика не спасала. С дееспособной группой он мог бы, к настоящему времени, по крайней мере сконструировать несколько опытных транквиломатов.
«Придется теперь делать одному», — думал он, закатав штанину в поисках подходящей вены и, найдя в серой плоти синюю прожилку, вонзил в нее иглу. Затем, откинувшись в кресле, стал ждать последствий. Он давно уже перестал смазывать место укола обезболивающим средством.
2
Последствия наступили внезапно и были ошеломительными.
Мозг и тело взорвались смесью экстаза и боли, нахлынувших на них волной. Мелькали, сменяясь густой чернотой, полосы тусклого света. Его крутило чертово колесо чувств и эмоций, он скользил по бесконечному склону обсидиановой скалы, окутанной зелеными, алыми, желтыми, черными облаками. Скала исчезла, но он продолжал падать.
Потом он почувствовал запах болезни и разложения, тоже вскоре исчезнувший насовсем. Он уже стоял на ногах.
