Александр Волков - Владигор. Князь-призрак
— Нравится, князь? — крикнула Цилла через весь стол.
— Безумно! — расхохотался Владигор. — Мне бы таких загонщиков в облаву.
— Бери! Я тебе их дарю! — воскликнула Цилла.
Она хлопнула в ладоши, музыканты умолкли и, сунув под мышки свои дудки и палочки, упали на колени перед князем.
— Приказывай, владыка! — на разные голоса завопили они. — Мы таперича твои!
— Идите, вы свободны! — сказал Владигор. — В Синегорье нет рабов и хозяев!
Музыканты, не поднимая голов, стали тихонько перешептываться между собой.
— Идите! — повторил Владигор. — Вы свободны!
Музыканты притихли, потом из их рядов выполз на коленях маленький трубач, обвитый своей громадной трубой, как улитка раковиной.
— За что, князь? — прошептал он дрожащим голосом, поднимая на Владигора рябое личико и размазывая слезы по небритым щекам. — Куда мы пойдем?..
— За что, князь? Куда нам деваться? — заныли остальные, тупо стуча лбами о мраморные плиты площадки.
— Ну хорошо, оставайтесь, я не гоню! — растерянно пробормотал Владигор. — Я хотел как лучше, но если вы не хотите, то пожалуйста, можете оставаться здесь. Но помните: вы в любой момент можете уйти! Вы — свободны!
— Так нам оставаться или уходить, владыка? — спросил трубач, глядя на князя маленькими настороженными глазками.
— Они что, смеются надо мной? — воскликнул князь, оглядываясь то на Циллу, то на Десняка.
— Нисколько, — усмехнулся старый чернокнижник, — они просто не знают, что такое свобода. Тебе она представляется лучшим и драгоценнейшим даром, а для них это невыносимое бремя, с которым они не знают, что делать, так же как и со своими инструментами, чьи звуки так досадили тебе в начале нашего вечера.
— Они просто не умеют играть! — перебил Владигор.
— Ошибаешься, князь! — мягко возразил Десняк. — Отдай их мне, и вскоре под этим куполом зазвучат дивные мелодии.
— Пусть идут, если захотят, я же сказал: они сво…
— Забудь это слово! — крикнул старик. — Прикажи им, если ты действительно хочешь сделать их счастливыми!
— Ты думаешь?..
— Я не думаю, я — знаю!
Десняк вскочил со стула; когда князь сделал повелительный жест и трубачи вновь заняли свои места на краю площадки, он вышел из-за стола, встал перед ними и поднял руки над головой. Взгляды музыкантов устремились на его ладони, — старик слегка пошевелил пальцами и погладил прохладный, насыщенный ароматами воздух. Нежные трели флейт словно подхватили этот жест и наполнили пространство дивной, чарующей мелодией. Следом вступили трубы, зарокотали барабаны, согласным хором взревели рожки, а из боковых галерей сверкающими бабочками выпорхнули и закружились вокруг стола смуглые полуобнаженные прелестницы.
Слуга, стоящий за спинкой Владигорова стула, перегнулся через плечо князя, взялся рукой за влажное горлышко винного кувшина, легким движением пальцев взломал печать и снял шнурок, глубоко врезавшийся в заплесневелую пробку. Послышалось тонкое шипение, пробка выстрелила, но прежде, чем пена успела оросить расставленные на столе приборы, слуга накрыл горлышко кувшина кружевной салфеткой и наполнил хрустальный бокал князя искристой, сверкающей влагой.
— Ну что, князь? Хорошо я тебя принимаю? — спросила Цилла, поднимая свой кубок, искусно вырезанный из чистого, как слеза, изумруда.
— Даже слишком, — усмехнулся Владигор, оглядываясь на юных танцовщиц, мелодично позванивающих браслетами. — Не ожидал я такой чести!
— Разве это честь? — воскликнула Цилла, отпивая глоток вина. — То ли еще будет, когда ты на престол вступишь!
— Я на синегорском престоле сам себе хозяин, — нахмурился князь, глядя на Циллу поверх пенистой шапки над краем своего кубка. — Там я решаю, кому честь оказать, а кому путь показать!
— Какой еще синегорский престол? Первый раз слышу! Старик, а ты слыхал про такой?
Она привстала со своего стула и, протянув руку с тонким хлыстиком, слегка дотронулась им до плеча Десняка. Тот отрицательно мотнул головой и, тряхнув волосами, резко направил в свой оркестр растопыренную пятерню.
— Синегорский престол?! Где такой? — взревели трубачи, отведя от припухших губ сверкающие мундштуки.
— Не видали! Не слыхали! — согласным хором громыхнули в ответ барабанщики.
Владигор стиснул зубы, заиграл желваками на скулах и так сдавил в пальцах точеную ножку своего бокала, что она хрустнула, а хрустальная чаша накренилась и выплеснула вино на узорную скатерть.
— Ай да князь! — гневно и насмешливо крикнула Цилла. — Совсем опростился, пока в мужиках да в скоморохах ходил! Уж и за стол посадить нельзя, чтоб чего не порушил!
Но Владигор даже не поднял головы при ее восклицании. Он смотрел на винное пятно, которое расползалось по столу и поедало узоры на скатерти подобно огню, пожирающему сухую прошлогоднюю траву.
— Берегись, князь! — знакомым голосом шепнул ему в ухо слуга, наливавший вино. — Начинается!
Владигор обернулся и увидел Ракела, навытяжку стоящего за спинкой стула с перекинутой через руку салфеткой.
— Что… начинается? — чуть слышно прошептал он, приподнимаясь с места и стараясь заглянуть в остекленевшие глаза воина, на влажной поверхности которых выпуклой темной сетью отражались переплетения арок и стропил купола.
Но Ракел словно окаменел, своим видом напомнив князю застывших в вечном столбняке обитателей Мертвого Города. Владигор перевел взгляд на танцовщиц и невольно вздрогнул: в дрожащем свете факелов ему вдруг показалось, что их тела вместо кожи покрыты блестящей змеиной чешуей.
— Что с тобой, князь? — злым голосом выкрикнула Цилла. — Здесь тебе не кабак, чтобы с половыми болтать! Садись, пей! Кубок князю!
При звуке ее голоса Ракел вздрогнул, повернулся к столу, взял резной хрустальный кубок, обильно украшенный рубинами и алмазами, поставил его перед князем и, сломав печать на пробке следующего заплесневелого кувшина, наполнил чашу до краев.
— Пей, князь! — повторила Цилла, пронзительно глядя в глаза Владигора. — Ты теперь мой! Никуда ты отсюда не выскочишь, кроме как вон туда! — И она резким движением хлыста указала на золотой трон посреди площадки.
Владигор поднял голову и увидел на троне Урсула. Старикашка сидел на подушке скрестив ноги и пальцем подманивал к себе князя.
— Иди! Иди ко мне! — шептал он, вытягивая губы трубочкой. — Я ведь не забыл, как ты спас меня от дувановских молодцев. Хочу рассчитаться с тобой сполна!
— Как-нибудь в другой раз сочтемся, — пробормотал князь, принимая тяжелый хрустальный кубок, наполненный густым темным вином.
