Лорел Гамильтон - Поцелуй теней
– Все нормально, Китто.
Он снова поглядел на королеву. Она покачала головой:
– Встань с пола, мальчик, чтобы доктор мог осмотреть раны твоей госпожи.
Китто встал на четвереньки. Никто на него не прикрикнул, и он встал на колени, потом на одно колено, потом очень осторожно – на ноги, взошел – почти взлетел – по лестнице и сел у моих ног.
– Ффлур, осмотри принцессу, – велела Андаис.
Ффлур взошла на помост, сопровождаемая с двух сторон двумя белыми дамами. Одна из них держала поднос с бинтами и была из этих двоих более плотной. Она даже казалась почти живой в своей белизне и прозрачности. Вторая была почти невидимой, и она держала закрытый ларец в воздухе, будто ей помогала магия брауни, но никакие брауни здесь магию не создают. При Неблагом Дворе ничего столь земного не водится.
Ффлур сняла с меня туфлю и стала вертеть ступню, от чего я заерзала в кресле. Я сумела не вопить "ой", но очень хотелось. К счастью, повреждена была только лодыжка, все остальное работало.
– Тебе придется снять чулок, чтобы я могла перевязать лодыжку, – сказала Ффлур.
Я стала было закатывать юбку и нашаривать край чулка, но Гален остановил меня, положив свои руки на мои.
– Позволь мне, – сказал он.
Он не предполагался сегодня у меня в постели, но выражение его глаз, хриплость голоса, тяжесть его рук на моих были как обещание будущего.
Рис положил мне руку на другое колено:
– А почему это тебе такая честь – снимать с нее чулок?
– Потому что я первым об этом подумал.
Рис улыбнулся и покачал головой:
– Хороший ответ.
Гален улыбнулся в ответ. От этой улыбки все его лицо осветилось, будто кто-то зажег свечку внутри. Это сияющее лицо повернулось ко мне, и веселье из глаз исчезло, сменившись чем-то более темным и серьезным.
Он стоял передо мной вдали от раненой ноги, а Рис – рядом с другой ногой. Руки Галена прижимали мне ладони к бедру. Он приподнял мои руки, поцеловал каждую из них и переложил их на подлокотник трона, чуть прижав пальцы к дереву, будто молча прося не двигать руками.
Из-за того, что у меня нога была вытянута на скамеечку, Гален стоял с одной стороны, открывая вид почти на весь зал. Он поднял мне подол вверх, открывая ногу и подвязку. Подвязку он сдвинул с моей ноги и натянул себе на руку. Пальцы Галена коснулись чулка чуть выше колена, скользнули по гладкой ткани, и обе его руки прижались к моей ноге посередине ляжки горячей тяжестью. Наши взгляды встретились, и сердце у меня забилось быстрее.
Гален опустил глаза, чтобы видеть, как его руки медленно поднимаются вверх. Пальцы вошли под подол моей юбки, потом скрылись из виду кисти рук почти до запястий, и пальцы нащупали край чулка.
Руки Галена казались больше, чем были на самом деле, когда прижимались ко мне. Когда его пальцы сдвинулись с эластика на голую кожу, я непроизвольно дернулась.
Глаза Галена снова вернулись к моему лицу, будто спрашивая, не приказываю ли я прекратить. Ответом было и да, и нет. Ощущение его рук у меня на теле, знание, что он не обязан будет остановиться, пьянило, наполняло восторгом. Будь мы одни и если бы у меня ничего не болело, я бы отбросила осторожность и всю одежду. Но нас окружала сотенная толпа, а для меня это слишком большая аудитория.
Мне пришлось закрыть глаза, чтобы заставить себя покачать головой.
Его пальцы так медленно шли вверх, один из них гладил край впадины на самом верху ляжки изнутри. Мое дыхание перехватило быстрым прерывистым вздохом.
Я открыла глаза и посмотрела на него. На этот раз я смогла заставить себя покачать головой. Не здесь. Не сейчас.
Гален улыбнулся, но только мне. Так улыбается мужчина, когда уверен в тебе и знает, что только недостаток уединения отделяет его от твоего тела.
Он взялся пальцами за край эластика и начал его скатывать вниз медленно и осторожно.
Позади нас раздался голос:
– Кажется, принцесса уже сделала выбор. – Это говорил Конри, никогда не относившийся к числу моих любимцев. Он стоял – высокий, темный, красивый, и глаза его были как трехцветное расплавленное золото. – При всем моем уважении, ваше высочество, ты дала нам обещание плоти, а мы вынуждены сидеть и смотреть, как свои права на приз предъявляет другой.
– Мередит – маленькая трудолюбивая пчелка между вами, прекрасные мои цветы, – сказала Андаис и рассмеялась, и смех был издевательский, радостный, жестокий и в чем-то интимный. От него у меня пошли мурашки по коже, пока Гален снимал чулок с моей ноги.
Он отодвинулся, освобождая Ффлур место возле моей щиколотки. Гален поднес чулок к лицу и потерся о его черную ткань, глядя при этом на Конри.
Конри никогда не был моим другом. Он был другом детства Кела и верным сторонником истинного наследника.
Я видела ярость в его золотых глазах, ревность – не ко мне лично, а к единственной женской особи, к которой им дали доступ. Ощущалось физически, как растет в зале напряжение, раздувается, лезет вверх, как перед бурей. Белые дамы всегда реагируют на напряжение или перемены при Дворе. Сейчас они закружились по краям комнаты в призрачном танце над полом. Чем сильнее заинтересованы белые дамы, тем больше их ажиотаж – и тем более великие события происходят. Они как пророки, которые предсказывают всего за несколько секунд.
А что можно сделать, получив предупреждение за секунды? Иногда – многое, иногда – ничего. Фокус в том, что надо видеть грядущую опасность, чтобы ее предотвратить. Секунды, чтобы увидеть и отвести, а я опять оказалась слишком медлительной и опоздала.
Голос Конри проревел:
– Я вызываю Галена на смертный бой!
Гален начал было вставать, но я поймала его за руку:
– Что ты надеешься обрести с его смертью?
– Занять его место рядом с тобой.
Я засмеялась – не могла сдержаться. Но выражение мрачной ярости на лице Конри охладило мое веселье. Я потянула Галена за руку, заставляя снова встать на колени рядом со мной. Ффлур воспользовалась моментом и затянула бинты, и мне пришлось перевести дыхание перед тем, как заговорить.
– Значит, Гален Зеленоволосый – трус? – фыркнул Конри. Он уже сошел со своего кресла, с помоста, на пол.
Я потрепала Галена по руке, удерживая его при себе.
– Тебе всегда не хватало чувства юмора, Конри, – сказала я.
Он прищурился:
– О чем это ты?
– Спроси меня, почему я смеялась.
Он всмотрелся в меня, потом кивнул.
– Ладно. Так почему ты смеялась?
– Потому что мы с тобой – не друзья. Куда скорее – враги. Я не сплю с теми, кто мне не нравится. А ты мне не нравишься.
Вид у него был непонимающий. Я вздохнула:
– Я вот что хочу сказать: если ты убьешь Галена, это тебе не даст его места в моей постели. Я тебя недолюбливаю, Конри, а ты – меня. С тобой я ни при каких обстоятельствах спать не стану. Так что сядь и помолчи; дай сказать кому-нибудь другому, у кого, черт побери, есть шанс попасть в мою постель.
