Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы
Отец просидел у моей постели добрую половину вечера, говоря мало, но много и опечаленно вздыхая. На его белоснежное чело то и дело набегало легкое облачко задумчивой озабоченности, скрываемой им тщательно, но безрезультатно. Я поняла: отца гнетет что-то важное, не дающее в полной мере насладиться вновь обретенным семейным счастьем. Но он молчал, а я так и не решилась спросить его о природе овладевших им раздумий. Перед уходом он нежно поцеловал меня в лоб, пристально всматриваясь в мои наивно распахнутые зеленые глаза. Черные локоны на мгновение смешались с рыжими, словно хотели влить в них свою стальную волю. Дверь за королем закрылась.
– Ульрика! – Просительный шепот вырвал меня из полудремы. – Ты спишь?
На подоконнике сидел сопливый Марвин, прижимающий к носу огромный неряшливо скомканный платок.
– Дружище, – хихикнула я, – ты бы взял, что ли, у меня в сумке мазь с базиликом и намазал себе переносицу!
– Гоблин ее забери, эту ангину, – неразборчиво прогнусавил некромант, несмело косясь на меня поверх платка. – Такую заразу даже магия не исцеляет! Это меня боги наказали…
Я заинтересованно приподнялась на локте.
– …за тебя! – виновато закончил Марвин, сконфуженно сморкаясь.
Я рассмеялась:
– Брось! Это же самая обычная простуда. А подхватил ты ее во время полета на Эткине, стремясь как можно скорее попасть в Ширулшэн и помочь мне!
Взор мага просветлел:
– Ну да. Честно говоря, я все время боялся, что с тобой может произойти что-то нехорошее! А теперь еще и Саймон…
Мое сердце настороженно бухнуло.
– А что Саймон? – взволнованно перебила я. – Что он говорит?
Молодой маг неловко слез с высокого подоконника и робко приблизился к кровати.
– Прости меня, Мелеана! – жалобно попросил он. – Я оказался не прав относительно тебя и принца демонов. В конце концов, нечего нам было совать нос в твою личную жизнь…
Я молча протянула Марвину руку, которую он крепко пожал и облегченно вздохнул.
– Так что там с Саймонариэлем? – напомнила я.
Некромант оторвался от моей сумки, в которой хозяйски копался с самым невозмутимым видом.
– Может, это просто старость? – осмелился предположить он. – Все-таки Саймону уже очень много лет. Что-то я его совсем не понимаю. Он там сидит, почитай, целый день, пялится в свой хрустальный шар, заламывает руки и предрекает недоброе! – Марвин наклонился ко мне и шепнул в самое ухо: – Боюсь, это касается тебя, Мелеана. – Он отодвинулся, озабоченно посмотрел мне в глаза и добавил с надеждой: – Наверно, это маразм, может он ошибся?
Но Марвин понимал, что занимается никчемным самообманом, потому как магическое око подсказывало ему, что Саймонариэль прав, мучая некроманта аналогичными, смутными и пугающими видениями.
Сраженная интуитивным предчувствием, я откинулась на подушку.
«Да нет, дружище, старый маг не ошибается! – устало подумала я. – Вон она и пришла – закономерная беда! Ведь проклятия Гельды и Аберона еще не исчерпались и не исполнились до конца…»
Жизнь никогда не била меня по лицу. Возможно, она посчитала подобное наказание неэтичным или просто брезговала прикасаться к моему вопиющему уродству. Зато под дых я получала часто и весьма болезненно. Причем в самые непредсказуемые и неожиданные моменты. И это меня не удивляло ничуть. Как говорится, любишь кататься – люби и саночки возить. Хотя в большинстве случаев возникающие последствия носили совершенно стихийный и непредсказуемый характер.
Так получилось и на этот раз…
Мгновенно установившиеся дружеские и близкие отношения с отцом ничуть не повлияли на мое восприятие матери – неопределенное, носящее легкий оттенок затянувшегося и все никак не проходящего удивления. У меня попросту не укладывалось в голове, как может эта обворожительная эльфийка, хрупкая и тоненькая, как подросток, выглядевшая едва ли не моложе меня, являться моей матерью. Как смог этот безупречно девственный стан, подобный гибкой лозе винограда, выносить ладно бы только меня, так ведь еще и моего брата-близнеца, высоченного, поджарого, но мускулистого и широкоплечего короля-воина, блистательного Ульриха де Мора, правителя всея Нарроны. Непостижимо!
Утро началось с визита матушки. Сквозь сладкую рассветную дрему я чутко различила легкий скрип приоткрывшейся двери. Стройная невысокая фигурка, не достигающая даже гренадерского плеча рыжеволосой доченьки, робко скользнула в мою комнату, путаясь в пышной юбке и прижимая к груди глубокую фарфоровую миску, неустойчиво подрагивающую в слабых руках. От тарелки тянуло аппетитным запахом наваристого куриного бульона. Альзира жалобно воззрилась на мою атлетическую фигуру, стыдливо прикрывшуюся одеялом до самого носа, но усилием воли превозмогла возникшую неловкость и нежно заворковала серебристым голоском:
– С добрым утром, дорогая! А я вот тебе супчика принесла для поправки здоровья!
– Мне бы бифштекс с луком лучше да кружку темного пива, – чистосердечно попросила я, невольно пытаясь смягчить зычный голос и не напугать свою похожую на статуэтку матушку.
Две тонкие дуги эльфийских бровей сердито поползли вверх.
– Забудь о пиве, дорогая! – наставительно провозгласила мать, видимо, так и не сумев выдавить из себя более интимное слово «дочка». – Ведь тебе сейчас нельзя принимать даже каплю алкоголя!
– Почему? – недоуменно поинтересовалась я.
– Как это почему? – хлопнула ресницами королева. – В твоем-то положении…
– А что у меня за положение?
– Как, ты не знаешь? – И без того огромные глаза распахнулись еще шире. – У тебя будет ребенок! Саймонариэль сказал, что еще не скоро, но он никогда не ошибается…
– Ребенок? – шокированно переспросила я, не дослушав матери, и тут до меня наконец-то дошло.
Ну конечно! Так вот в чем крылась тайная причина моего странного недомогания, слабости, головокружения и надоедливой утренней тошноты. У меня будет ребенок – ребенок от Астора! Но это же… это же просто замечательно! Дитя, в котором возродится часть души великого принца демонов. Крохотное беззащитное существо с мягкими ручками, доверчиво обнимающими меня за шею. Чудо с алыми губками, прижимающимися к моей груди и пьющими материнское молоко. И он будет моим, только моим… Волна теплых чувств неожиданно поднялась внутри и ширилась бесконечно, без остатка заполняя сердце и душу. Подумать только, у меня родится наше дитя – плод страстной любви, бесценный дар богов. Я вспомнила осторожные намеки Астора на того, «кто придет после него», и поняла: он знал, он предвидел, но не решился сказать мне напрямую. О Астор!
