Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — властелин трех замков
Альдер ахнул, когда отодвинулась целая плита. В нише странного рода рычаги, которые я гордо назвал рубильниками. Осторожно потрогал, ни один не сдвинулся, наконец налег на крайний, выждал, взялся за другой, проверил третий. Повернулся лишь последний. Он потянул то ли невидимый для нас трос, то ли сдвинул нечто в системе противовесов, мы застыли в ожидании, Альдер присел и, выставив перед собой меч, осматривался по сторонам, готовый встретить хоть гигантскую летучую мышь, хоть само исчадие ада.
Что я ждал, и сам не понимал, только чувствовал, что надо ждать, Альдер же смотрел на меня с почтением и растущим страхом. Все трое ахнули и попятились, снизу поднимается круглая площадка из такого же гладко обработанного камня. Не до зеркального блеска, но все-таки… А на зеркале ноги будут скользить не только мои.
— Сэр Ричард! — вскрикнул Альдер.
Я шагнул на середину плиты, Альдер взволнованно топтался на прежнем месте. Остальные вообще застыли, как статуи.
— Есть другие варианты? — спросил я.
— Нет, но…
— Смотрите, — предупредил я. — Как и когда оно двигается, я еще не знаю…
Альдер ахнул и прыгнул ко мне, увлекая леди Женевьеву. Следом скакнул козлом Ревель и упал уже вниз, плита начала стремительно опускаться. Выглаженные стены стремительно убегали вверх, я ощутил пустоту, мы почти падаем, еще чуть — и ноги начнут отрываться от пола. Все это напоминало движение поршня в огромном шприце или велосипедном насосе, Альдер упал на колени и страстно молился.
Мозг мой прогонял в секунду миллионы вариантов, но все пустое, падали мы вечность, я успел передумать все, что только можно в таком положении, Альдер успел отмолиться, поднялся и спросил уже с суровым достоинством:
— Разобьемся прямо в аду?
— Возможно, — ответил я, — хотя не обязательно.
— Надеюсь, задавим какого-нибудь черта! Хорошо бы покрупнее. В смысле рыцаря-черта или сеньора.
— Возможно, — повторил я. — Но мы не падаем, Альдер.
— А что же?
— Опускаемся. Хоть и очень быстро.
Он посмотрел на меня с почтением.
— Магия?
— Или технология, — ответил я. — Хотя, когда она высокая, кто отличит от магии…
Спуск, похожий на падение, продолжался еще несколько минут, я уже страшился думать, на какой мы глубине. Затем мое тело налилось тяжестью, я быстро посмотрел на Альдера и Ревеля, оба побагровели, щеки обвисли. Лучше всего выглядит Женевьева: с отвисшим подбородком, лицо белое как мел, царапина на щеке вздулась и побагровела, а синяк под глазом стал почти черным — лепота.
Взгляды у всех встревоженные, но я не паникую, и они доверились, едят меня глазами.
В стенах снова появилась рябь, перешла в быстро исчезающие полосы, и через минуту платформа грохнулась о пол с такой силой, что я не удержался, упал на колени. Альдер устоял, в глазах радостное изумление, жив, я поднялся и поспешно соскочил с платформы. Женевьева хлопнулась на задницу, нежный румянец залил щеки, мне показалось, что встать не сможет, Альдер помог ей подняться и сойти с края платформы.
— Все о’кей? — осведомился я. — Если живы, тогда вперед на танки. За мной!
Мы в просторной каменной пещере, чернеют четыре полукруглые норы. Свет слишком слабый, чтобы я рассмотрел как следует, но, похоже, здесь был в древности просто шахтный колодец, клеть доставляла шахтеров именно сюда, а дальше они своим ходом…
— Впрочем, — сказал я, — почему своим ходом? Разве что рудники совсем рядом…
Альдер отступил и смотрел на меня блестящими глазами. Я подмигнул им, хотя у самого сердце колотится, как у зайца, схваченного за уши.
— Кобольды? — спросил Ревель шепотом.
— Да хоть и гномы, — ответил я с натужной бодростью. — Надеюсь, Хозяин не отыщет сюда вход, если уж не отыскал раньше. Хотя, конечно…
Не закончив, шагнул к тому туннелю, который показался ближе. Ревель с обнаженным мечом в руке последовал тут же, попытался зайти вперед, раз уж Альдер снова взялся опекать юную леди, но я велел идти сзади, а то еще смету и его, если вдруг впереди попробуют выставить заслон.
Глава 6
Под ногами некоторое время хлюпало, затем ход медленно расширился, впереди открылась пещера. Ровный розовый свет, похоже, святящийся мох или плесень, сзади охнул Альдер, я застыл, ноги налились свинцом. Выход в пещеру напоминает гигантскую акулью пасть: окровавленные зубы в два ряда смотрят с потолка и точно такие же — снизу, им навстречу.
— Да что за… — сказал я. — Похоже, нам здесь не пройти…
— Да, сэр Ричард, — ответил Альдер мужественно. — Разве что попытаться пробежать побыстрее…
Я всмотрелся, сказал другим голосом:
— Впрочем, почему не пройти?
И пошел, петляя между этих торчащих внизу сталагмитов, изумительно похожих на острые зубы, и свисающих с низкого свода сталактитов — таких же острых, блестящих, жутких. Альдер смотрел, как на безумного, но верность сеньору заставила не то чтобы броситься следом — Женевьева висит на руке, — но идти бестрепетно, как и надлежит верному служащему.
Когда одолели пещеру и снова оказались в коротком туннеле, он спросил охрипшим голосом:
— Магия?
— Да, — ответил я. — Природная магия. Ревель, ты что там собираешь? Сувениры?
— Да я так, ваша милость, осматриваюсь…
Впереди послышался несмолкающий грохот, лязг, металлический скрежет, с каждым нашим шагом становился громче. Мы вышли в исполинскую пещеру, нет, исполинский зал, застыли на краю, потрясенные, завороженные, вбитые в землю по ноздри мощью и величием.
Весь зал напоминает внутренности старинных часов, когда вращаются не только колеса для стрелок, но и всяческих фигурок, что кланяются, сражаются, выстукивают мелодии.
Я сделал несколько шагов, Альдер громко молился за спиной. Впечатление такое, что мы внутри грубо сделанных часов, как будто царь великанов велел сделать для себя этот чудовищный механизм и десятки великанов выковывали эти зубчатые колеса, шестеренки, чудовищные оси, на которых вращаются, зацепляя зубья другие, также грубо выкованные, вот следы молотов по раскаленному железу — это какие же молоты?
— А где же… колдуны? — прошептал Альдер, но я услышал через шум и лязг. — Кто все это…
— Завод еще не кончился, — ответил я тоже шепотом. — Пружина не раскрутилась…
Но чутьем, а не умом понимаю, что вот гак вращаются тысячи лет, не стерлись в пыль, на помощь примитивной науке — ведь механика тоже наука — пришла такая же примитивная, но могучая магия. Лязгают, содрогаются от усилий, зубья не всегда попадают точно, скрежещут, но не останавливаются, не останавливаются…
