Р. Скотт Бэккер - Око Судии
— Кровь, — первым пробормотал Ксонгис. — Он дрался…
— Рассредоточиться по периметру! — закричал Сарл остолбеневшей экспедиции. — Живо!
Шкуродеры рассыпались и, позвякивая оружием, ринулись выстраиваться шеренгой в темноте вокруг незнакомца. Ахкеймион, вместе с Капитаном и остальными, тоже подошел поближе, держа рядом Мимару на расстоянии вытянутой руки. Они собрались возле неизвестного, встав так, чтобы не заслонять свет. Повинуясь взгляду или движению лорда Косотера, Ксонгис бросил щит на пол и встал на колени рядом с неизвестным скальпером. Ахкеймион перешагнул щит, заметив, что в центре его украшали три ссохшиеся головы шранков, соединенные подбородками. Если раньше Мимару приходилось удерживать, теперь она сама тянула его за плащ, молча призывая отойти подальше. Когда он оглянулся на нее, она кивнула на незнакомца, устремив взгляд ему на колени.
Охотник держал руку, зажав между ладонями ее пальцы, как дорогой ценой отвоеванное золото…
Отрезанную женскую руку.
— Я его знаю, — сказал Киампас. — Это Заступы. Он из Кровавых Заступов.
При этих словах замызганное лицо перекосилось. Впервые потемневшие глаза оторвались от «Небесного луча», который пламенел на тесном горизонте. Казалось, взгляд незнакомца выискивает промежутки между склонившимися к нему лицами.
— Свет… — прошептал Заступ. Он прижал отрубленную руку к щеке и, покачиваясь из стороны в сторону, прикрыл глаза. — Я же обещал тебе свет…
Ксонгис положил руку на плечо незнакомцу, и тот вздрогнул.
— Что произошло? — спросил императорский следопыт. Суровость его тона смягчалась переливами джекийского акцента. — Где твоя артель?
Человек посмотрел на Ксонгиса как на помеху, грубо вторгающуюся в его мир.
— Моя артель… — повторил он.
— Да, — сказал следопыт. — Кровавые Заступы. Что с ними случилось? Что случилось с…
Ксонгис поднял глаза на Киампаса, но вместо него ответил лорд Косотер:
— С капитаном Миттадесом.
— С капитаном Миттадесом, — повторил следопыт. — Что с ним?
Человек затрясся.
— С м-м-моей… — начал он, моргая на каждом слоге. — С м-м-м-моей ар-ар-артелью?
Отрезанная рука опустилась обратно ему на колени.
— Да. Что с ней случилось?
Растерянность во взгляде сменилась неподдельным ужасом.
— С моей а-артелью? Было с-сли-слишком темно… слишком темно, крови не видно… Только слышно! — С этими словами его лицо сжалось, губы втянулись, как будто он разом стал беззубым. — С-с-слышно, как они бегут, а оно присасывается к ногам, шлепает по стенам, как будто детскими ручонками. Журчит, как будто кто-то облегчается… Темно, не видна-а-а-а!
— Чьи ноги? — встрял скрежещущий голос Сарла. — Чьи ручонки?
— Внутри света нет, — всхлипывал человек. — Кожа. Кожа у нас слишком толстая. Обволакивает… как саван… держит темноту внутри. А сердце у меня… Сердце у меня… Смотрит-смотрит, а ничего не видит! — Изо рта у него полилась слюна. — Видеть — нечего!
По незнакомцу прошла дикая неуемная дрожь, как будто вместо тела у него мешок, в который зашили бешеное зверье. На свету все виделось очень остро, отчетливо для невооруженного глаза, на виду были все конвульсии и метания обезумевшего человека. Его глаза вращались под неподвижной белой пленкой. Его лицо обрамляла тьма, прочерченные тоской морщины сочились чернотой. Даже Ксонгис отпрянул.
Незнакомец начал раскачиваться из стороны в сторону. Подобие широкой болезненной ухмылки раздвинуло его бороду.
— В темноте — прикосновение… понимаете?
Он гневно затряс отрезанной рукой. На одежде Мимары осталась дорожка из капелек крови.
— Я держал. Я н-не от-отпускал! Я держал. Держал. Держал. Держал. Я д-д-держал! — Его глаза перестали рыскать в поисках света и окончательно стали безумными, как будто нарисованными. — Гамарра! Гамарра! Я держу тебя! Не отпускай. Нет-нет, ни за что! Нет! Не отпускай!
Лорд Косотер сделал шаг вперед, встал так, что его тень целиком накрыла Заступа. Левой рукой он отвел Ксонгиса в сторону.
— Я держал! — вопил Заступ.
Словно втыкая лопату в жесткую землю, Капитан опустил меч вниз, пробив кольчугу незнакомца и порвав одно ожерелье из зубов шранка. Он глубоко вогнал клинок, от ключицы до живота. Заступ вздрогнул и забился в агонии, затрясся, как мокрая тряпка в руках у раба, сушащего белье. Капитан рывком освободил меч; тело опрокинулось навзничь, придавило ноги, руки раскинулись в стороны. Отрубленная рука беззвучно покатилась в пыль. Рука мужчины, словно сама по себе дернулась и потянулась к руке женщины. Кончик бесчувственного пальца коснулся кончика другого бесчувственного пальца.
Лорд Косотер сплюнул. Прошипел полушепотом:
— Нытик.
Лицо Сарла сморщилось от хриплого хохота.
— Никаких нытиков! — воскликнул он, повышая голос, чтобы слышали все. — Таков Закон. Никаких нытиков на тропе!
Ахкеймион перевел взгляд на Ксонгиса, потом на Киампаса, увидел на лице у обоих одинаковую бесстрастную маску, которую, он надеялся, ему удалось изобразить и самому. Нечеловек стоял с открытым ртом, как будто пытался уловить привкус того, что ощущали все остальные. Ахкеймион прикрыл глаза, прерывисто выдохнул. Все случилось так быстро, что сердце не успело почувствовать, а ум — осознать. Он понимал только, что происходит что-то не то… Что-то в бессмыслице, которую бормотал этот человек, несло на себе яркий след осмысленности.
«Смотрит-смотрит, а не видит!»
— Разрежьте его, — услышал он собственный голос, обращенный к Ксонгису, который стоял сейчас рядом с ним.
— Чего?
— Разрежь его… Мне надо взглянуть на его сердце.
«Кожа у нас слишком толстая…»
Императорский следопыт посмотрел на своего Капитана, потом на Сарла, который выдавил из себя, сквозь едва сдерживаемый смешок: «Делай, как он велит». Кривоногий сержант явно вел себя как человек, решивший всеми силами продемонстрировать абсурдность происходящего — ничто не могло сбить его с пути. Ксонгис присел, вытаскивая из-за голенища джекийский зазубренный нож. Мертвый Заступ лежал в собственной неподвижной тени, и его кровь, пропитывая пыль вокруг тела, делала ее похожей на черную шерсть. Когда Ксонгис проломил грудную клетку, тело загудело, как пробитый барабан. Следопыт работал сосредоточенно, с автоматизмом опытного охотника: олень, волк, человек — какая разница.
Он достал сердце из груди Заступа, как из переливающейся через край чаши, подал окровавленную массу Ахкеймиону. Тень от его руки далеко протянулась по полу.
— Сполосни.
Озадаченно нахмурившись, императорский следопыт пожал плечами и свободной рукой пошарил сзади. Достав бурдюк с водой, открыл зубами, ухмыляясь, как будто там виски. Когда он принялся аккуратно смывать кровь, ногти у него заблестели свежим розовым цветом. С костяшек пальцев капала бледно-красная вода. Он помял сердце в руке, разворачивая в ладони промытое мясо. Сосуды у верхней части промылись добела.
